Форточница - Натали Лавру

– О! А у меня идея: приходи к нам на скалодром? У нас там целый цирк парней. И девушек у них нет. У троих так точно, – сказала я, имея в виду Толика, Ярика и Диму.

Нет, сводница из меня, конечно, аховая, но как тут не подсобить подруге? Страдает ведь. Семнадцать лет, а парня нет.

– И как я их кадрить буду, по-твоему? – упёрла руки в бока Таня. – Повисну сосиской наверху и буду кричать, чтобы меня спасли? Я же высоты боюсь!

– Так в этом-то вся и фишка, – щёлкнула пальцами я. – Я тут вообще поняла одну вещь: чем жальче ты выглядишь, тем больше мужик хочет о тебе заботиться.

Таня посмотрела на меня, как на поехавшую. Искоса так. Наверняка задумалась, а не вызвать ли мне дурку?

Не вызвала. Пожалела мою истерзанную душеньку.

Ну, или просто познакомилась с моим соседом по палате, Пашей, и переключила свои поисковые локаторы на него. Любовь, знаете ли, можно встретить, застряв попой в форточке. А уж в больнице и подавно – романтика.

И вот Таня, которая пришла ко мне одна, без Машеньки, решила, что парень с перемотанной головой – это до бабочек в животе мужественно и романтично. И даром, что пострадал он в пьяной драке, которую сам и спровоцировал.

Я с ним не общалась и вообще делала вид, что не замечаю его. Морда у него больно наглая, глаза водянистые и душа в них не отражается, словно её и нет. Не люблю таких. Не наш вариант.

А Таня… Таня расцвела, когда Паша сделал комплимент её фигуре. Ведь всю весну худела, морила себя голодом по вечерам. Ура! Хоть кто-то заметил.

Зря мы откровенничали при посторонних.

Пашка, подхалим, нагрел уши, а теперь не расстраивается – пристраивается. Видит, что Танька на всё готовенькая ради любви.

Вот что у неё за вкус на парней? Долговязый, недалёкий, да к тому же выпивоха. А ещё по ночам из-под его одеяла доносятся какие-то странные чавкающие звуки. Я, конечно, не подглядывала, но мне как-то сразу не понравилось то, чем он там занимался. В общем, мутный тип. Скажу Таньке, что так себе из него жених и отец для Машеньки.

Увы, Пашка прочно завладел вниманием моей непутёвой подруги. Присел на уши с россказнями о боевых подвигах, как он мутузил противника, а его подло ударили сзади бутылкой по башке. Ну и что тут интересного? Обычный гопник. Будущий маргинал. Я в гнёздышке навидалась таких. А у Таньки – глаза загорелись от Пашкиной мужественности.

Тьфу…

Подруга тем временем бесцеремонно уселась на мою койку, а я, наоборот, встала и вышла прогуляться. Голубки даже не заметили моего исчезновения.

***

В холле больницы я увидела в новостях по телевизору знакомый дом – гнёздышко.

Сгорел. Шестеро погибших. Личности устанавливаются. Причина возгорания – неосторожное обращение с огнём.

Здание подлежит сносу, скоро на его месте появится что-то там. Я не дослушала.

Когда-то я думала, что гнёздышко – самое безопасное место на земле. Но, если бы не случайное попадание в квартиру Кости, я могла бы оказаться среди жертв.

Нинок… больше всего мне было жаль её. Для деда Васи, лежащего овощем после инсульта, смерть, возможно, была желанным исходом, а вот Нинок… Мне бы хотелось, чтобы она перестала бомжевать. Такой добрый светлый человек достоин жить в уютной квартире, трудиться на любимой работе и печь по выходным ароматные пирожки для своры внуков. А теперь… Пожар случился ночью, и она вряд ли успела спуститься со второго этажа. Дым – коварная штука.

А вот дядьку Сашку не жаль, если умер. Этот гад споил мою маму, свёл её в могилу и, можно сказать, лишил меня детства. На тот свет ему и дорога. Но для начала пускай помучается в чистилище.

***

В больничный сквер я вышла в слезах. Мне хотелось где-нибудь уединиться, но в погожий денёк повсюду курсировали приласканные солнышком пациенты. Лето. Начало июля.

Я села на край скамейки рядом с двумя женщинами и повернулась к ним спиной, чтобы не привлекать внимания.

Нет, теперь-то я понимаю, что в гнёздышке мне было не место. Никаких перспектив на будущее. И Костя был прав, по большому-то счёту, когда против воли пихнул меня в детдом.

Но и в прежней моей жизни было что-то хорошее, точнее, кто-то, кто дарил мне заботу.

И вот, хочешь не хочешь, я приходится прощаться. Навсегда.

***

Вечером Паша сделал попытку пристать ко мне с пошленькими расспросами о Тане. Неудачно.

Настроение у меня было угрюмое из-за новости про гнёздышко, так что после моего грозного: «Отвянь!» – Паша отвял. Что-то пробурчал в ответ и больше не глядел в мою сторону.

Я могу быть убедительной, когда захочу.

Костя не пришёл, сослался на неотложные дела.

И к лучшему. В тот день мне как никогда хотелось побыть в уединении. Прожить. Прочувствовать утрату. Поплакать. Смириться. У меня-то впереди жизнь, и важно её не про… не профукать.

***

День выписки наступил.

Костя повёз меня в МФЦ – оформлять документы на попечительство. В общем-то всё уже было готово, кроме заявления от меня, что я хочу жить под присмотром Кости. По сути формальность, но обязательная.

– Наташа, прежде чем ты подпишешь документы, хочу предупредить, что время от времени меня отправляют в командировки. Иногда тебе придётся ночевать у моей мамы, – сообщил Костя, когда мы приехали на место.

– Не надо мамы, – замотала я головой. – Я и сама справлюсь, пока тебя нет.

– Зная тебя, я сомневаюсь, что ты не попадёшь в очередные приключения. А если ты будешь с моей мамой, мне будет спокойнее, – ответил он.

– Компании к тебе водить не буду, обещаю.

– Наташа… – он произнёс моё имя так, что я мигом, почти телепатически, поняла всё, что он пытался до меня донести.

– Ну ладно, ладно, – сдалась я. – А мама-то твоя в курсе?

– В курсе. И мне очень… – он выделил последнее слово. – Очень хочется, чтобы вы нашли общий язык. Она пожилой человек, но мудрая и интеллигентная женщина.

– Э-э… – у меня в голове мелькнули смутные предположения. – Ты ведь не собираешься сбагрить меня своей пожилой маме?

– Нет. Это только на время командировок.

– Н-ну ладно, – поверила я, но осадочек на душе остался. Не хочется мне к его маме. Чужие мамы меня почему-то не любят. Все как одна. Уж не знаю, почему… – А