Танцуй для меня - Даниэлла Ник

Дома? Ну и прекрасно. Я не собираюсь, сидеть и ждать у моря погоды. В конце, концов, не котенка берем из приюта. Долго стою у открытого шкафа, выбирая, что надеть. В итоге, останавливаю свой выбор на джинсах и простой белой футболке, надеваю сверху жакет, а на ноги – белые кеды. Духи не наношу. Он любит мой природный запах. Забиваю в приложении такси его адрес, кладу в сумочку тест на беременность и стрелой лечу вниз.

Таксист пытается болтать со мной всю дорогу, а я отсчитываю минуты до того момента, как он остановится у заветного адреса. Меня пробирает дрожь, но я беру себя в руки. Скоро все решится. Думаю, всему есть логическое объяснение. Пять минут, четыре, три, две, одна.

– Приехали, красавица. Если несложно – поставь мне пять звездочек.

– Угу! – киваю я, выбираясь из машины.

Уверенной походкой прохожу на ресепшен.

– Здравствуйте! Я к Юмшанову, в восемьдесят третью.

Меня запомнили, и без слов пропускают на территорию жилого комплекса. Под проливным дождем я добираюсь до подъезда, и только собираюсь позвонить в домофон, как дверь открывается. Выходит с собачкой милая старушка.

– Афоня старенький, не может терпеть! – кивает она на черную болонку. – Так жалко его под дождь выпускать, но выбора нет.

– Да, понимаю! – улыбаюсь я и киваю, хотя ни хрена не понимаю. У меня никогда не было собаки.

Поднимаюсь на лифте на нужный этаж, сердце заходится в бешеном ритме, словно я три километра пробежала. Наверное, выгляжу я не очень, волосы пушатся после контакта с водой, но мне пофиг.

Твердо давлю на кнопку звонка, и жду, затаив дыхание.

– Саша? – открывает дверь Егор. Джинсы сидят низко на бедрах, волоски от кубиков пресса дорожкой спускаются вниз. У меня дух захватывает от этого зрелища. Я так скучала. Тянусь к нему, но он не спешит отвечать мне тем же, продолжая держать руки, скрещенными на груди.

– Привет, Егор! Как дела?

– Нормально. Ты зачем приехала? Я же сказал, что устал.

– У меня важный разговор! – от боевого настроя не осталось и следа. Мне противно, он даже не пытается впустить меня в квартиру.

– Егор, а где мой лосьон после душа? – доносится до меня женский голос из глубины квартиры.

– Ты не один?

– Нет, Киса.

– Но, как же так? У нас были отношения. – дрогнувшим голосом произношу я.

– Так бывает, прости. Сегодня ты, завтра – другая.

– Егор! Кто там? – кричит девушка.

– Соседка зашла. Уже уходит! – с улыбкой отвечает он.

– Соседка? Ты серьезно? – пристально смотрю я в лживые глаза.

– Мы с Василиной поговорили, и приняли решение попробовать снова. Тебе лучше уйти.

– А как же я?

– Танцуй, живи, развлекайся. И будь счастлива!

Горло сдавливает противный спазм, я еле сдерживаюсь, чтоб не разрыдаться.

– Обязательно буду! Именно за тем и приходила. Сообщить тебе, что возвращаюсь домой! Всего хорошего! Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.

– И тебе всего хорошего, Саш. Береги себя!

Глава 32. Саша

Как в тумане я спускаюсь на улицу. Слезы застилают глаза. Я не могу поверить в его цинизм и равнодушие. Как так можно вообще? Поматросил и бросил?

Флешбеками бьют фразы Оксаны. «Держись подальше. Это – Егор Юмшанов, сын владельцев сети фитнес-центров и директор по совместительству. Сожрет и не заметит. Девок меняет как перчатки. То Маша с ним, то Глаша. Но стелет красиво.»

Я, получается, тоже с ними. Маша, Глаша и тупая Саша. Раздвинула рогатку и потеряла голову от любви. Хахаха. Двигаюсь в направлении ресепшена и истерически хохочу, размазывая слезы вперемешку с дождевыми каплями. Уму непостижимо, еще и залетела! Сообщить ему о беременности?

Да пошел он в жопу со своей Василиной с силиконовыми сиськами.

Вызываю себе такси, стоя под проливным дождем.

– Девушка, хотя бы зайдите под крышу! Простудитесь! – кричит мне охранник.

– Я закаленная, спасибо! – отвечаю я, трясясь то ли от озноба, то ли от слез.

Приехав домой, вытираю насухо волосы, облачаюсь в пижаму и заваливаюсь под одеяло. Вновь даю волю слезам и клянусь, что это последний раз. Я – спортсменка и чемпионка, пусть и с травмой. Но характера и сил мне не занимать.

Заношу его номер в черный список, удаляю из подписчиков, ставлю в блок. Немного, но становится легче. Меня накрывает чувство голода, слона бы съела. Найдя в холодильнике только банку смородинового варенья, ставлю чайник.

– Ребят, есть хлеб? – заглядываю в соседнюю комнату.

– Какая ты уютная, Сашка! – хихикает Серега. – Пижама с овечками и тапочки-собачки.

– Ага. – у меня нет настроения шутить и веселиться. – Что с хлебом?

Ребята отдают мне остатки батона, и я накидываюсь на него, намазывая сверху варенье. Ммм, ничего вкуснее не ела в жизни.

На ночь не чищу зубы, из принципа. Ложусь спать, но тянусь к телефону. Просматриваю совместные фото и перечитываю переписку. Там столько нежности и любви. Как так можно врать? Ночь сплю плохо, мне чудится, что дверь открывается, и заходит он. Открыв глаза, ничего не вижу, кроме причудливых теней.

– Сашка! – зовет меня Кира. – Ты вся горишь! Сейчас дам тебе градусник.

– Кира? – разлепляю глаза. – Ты вернулась?

– Ага. Самолет перенесли пораньше, Макар отвез меня в общагу. Сегодня я собираю вещи и переезжаю к нему. Буду жить в «Федерации», представляешь? – с восторгом щебечет она, доставая аптечку.

– Класс, Кира! – слабо отвечаю я. – Там красиво очень, я видела на фотках.

Подруга стреляет мне электронным термометром в лоб.

– Тридцать девять и семь, Муркина! Ты вся горишь. Не чувствуешь сама?

– Нет. Просто плохо.

– Я порошок тебе сейчас заварю. Где ты умудрилась простудиться? Кондиционер в вагоне что ли шпарил?

– Под дождем гуляла! – меня накрывает сухой кашель.

– С ума сошла? Выглядишь неважно, подруга. Сейчас чайник вскипит и дам тебе лекарство.

– Мне нельзя, Кира! – выдавливаю я из себя.

– Разве? – оборачивается она. – Не помню, что у тебя была аллергия.

– Я беременна! – еле разлепив губы, впервые произношу это вслух.

– Чего? – вскрикивает. – Ты бредишь? Компресс тебе приложить?

– Боюсь, от этого беременность не рассосется.

– А Егор? Ты сказала ему?

– Нет, Кира. Не сказала.

– Почему? Сегодня скажешь? Вчера не успела? – встревоженно спрашивает она, усаживаясь рядом на кровать.

– Я приехала к нему. Он помирился с Василиной. Даже на порог не пустил. Держал в подъезде как собачонку.

– Охуеть, Саша! И что?

– Он охладел ко мне явно. За те две недели,