Неправильный - Грета Шелест

Так они и жили, поэтому к подобному проявлению «чувств» в записке Марк привык. Он знал, что отец любит его. Никогда в этом не сомневался. И такие знаки отцовской заботы были приятны.

Его бы удивило обратное. Если бы его ждал приготовленный завтрак и записка с множеством смайликов и сердечек. Такую он как-то увидел у Лехи дома. Правда, писала записку его мама, и не сыну, а своей младшей дочери.

И тем не менее, найди Марк сейчас что-то похожее, мигом бы забыл о школе и отправился искать своего родителя. А прежде проверил бы сводку новостей за последние сутки на предмет атаки пришельцев.

Отложив бумажку к другим шедеврам эпистолярного творчества, Белов открыл холодильник и принялся соображать себе завтрак. Сегодня предпоследний учебный день. И, наконец, недельный отдых.

Когда он дожевывал второй бутерброд, позвонили в дверь. Часы показывали семь утра.

«Батя снова что-то забыл?» – другого варианта Марк не рассматривал, поэтому открыл дверь, не посмотрев в глазок.

И опешил. Станислав Михайлович Рокотов, собственной персоной, стоял на пороге его дома…

– Привет, – протянул Марк, судорожно думая, что могло молодому врачу понадобиться от него, да ещё и рано утром.

Стас коротко кивнул.

– Привет. Боялся не застать тебя. Впустишь?

Белов молча отошел вглубь квартиры. Рокотов зашел и закрыл за собой двери.

– Надо поговорить.

========== Глава 11. Вишенка на торте и дурное предчувствие ==========

Через несколько минут, ставя на стол две кружки с чаем, Марк спросил:

– И зачем там я? Чем я могу помочь? – сел напротив гостя и пододвинул ему конфетницу.

Стас сидел за столом и внимательно изучал кактус на подоконнике. К слову сказать, единственное растение, которое росло и здравствовало в доме Беловых.

– Одно твое присутствие – уже невыразимая помощь для нее. С момента, как вы сдружились, с Соней произошли положительные изменения. Именно поэтому я и прошу тебя быть рядом с ней в этот день. Поверь, Марк, если бы я мог тебе объяснить все, я бы это сделал, но не думаю, что имею право.

– Ну, знаешь ли, – усмехнулся Белов, – если уж речь зашла о правах, то у меня они тоже есть, а приходить в мой дом и говорить: «Чувак, насри на своего лучшего друга и приезжай ко мне, потому что так надо Соне, но больше я ничего сказать не могу» – не самое удачное решение проблемы, тебе так не кажется?

– Но ты же ее друг, – с просительным выражением лица Рокотов был похож на ребенка, который клянчит третий кусок торта на празднике. Марк же чувствовал себя так, словно это ему почти тридцатник под сраку.

– Да. Но у меня есть еще один друг, – он принялся вдалбливать Стасу очевидные факты с максимальным спокойствием, – с которым я едва ли не с горшка знаком. У него день рождения, и он меня ждёт. Так почему я должен менять свои планы, да ещё когда меня пытаются использовать втемную?

– Никто тебя не использует. Я просто не могу сказать тебе всего. Ты разве не замечаешь, что происходит с твоей подругой в последнее время? – спросил Рокотов прямо. Белов отвел взгляд.

Да, он замечал. Соня сильно изменилась. В день их знакомства к нему подошла приветливая, общительная девушка. Сейчас же она стала более замкнутой, ограничив весь круг своего общения Марком и парой знакомых по внеучебной деятельности. Успела отхватить пару троек и вообще была натянутой, как струна. Белов не раз спрашивал, что происходит, но Денисова отмахивалась, ссылаясь на бессонницу и кучу забот в доме. Версия с бессонницей казалась правдоподобной, тем более этому было подтверждение в виде темных кругов у девушки под глазами, и Марку ничего не оставалось, как оставить расспросы.

– Вижу! Только что мне сделать, если она ничего не говорит? Я бы, может, и помог…

– Тут ты ей не поможешь. Потому и не говорит. Единственный человек, который может что-то сделать, предпочитает продолжать вести себя, как мудак. Я, конечно, мог бы попытаться его угомонить, только там так много всего накручено, что я, скорее всего, сделаю хуже… Проще сразу прибить засранца… Но совесть не позволяет мне расправиться с единственным братом, – Стас напряженно улыбнулся, но тут же снова стал серьезным. – А ты – другое дело. С тобой ей спокойно. Марк, я бы ни за что не стал наглеть, если бы не обстоятельства, поверь. Но я вижу, что она на грани. Пожалуйста, не оставляй ее…

Марк сделал глоток чая, дабы слегка успокоить нервы и попытался зайти с другой стороны:

– Рядом с ней будешь ты! Ты что, не защитишь ее от нападок своего брата? И потом, ты мне как-то сказал, что я ее недооцениваю. Мне припоминаются некие слова о стальном стержне…

– Да, это было в начале года, до того, как мой брат начал чудить, – выдохнул Стас, крутя кружку в руках, – а сейчас у меня полное ощущение, что в Соню вмонтировали пружину… Пока она в сжатом состоянии, но ты отличник, и прекрасно должен понимать, что произойдет, когда ее перестанет что-либо удерживать. А по поводу защиты… Моей помощи она не примет. Не в этом случае, – он отвел глаза. – Это долгая история…

– Знал бы ты, как вы меня задрали с этой фразой! – взбесился Белов. – Я, блядь, не знаю, что у вас там за тайны, и…

– Марк, сейчас на это нет времени! – Стас всплеснул руками. – Пойми, моя семья ждет Денисовых. Соня не сможет не прийти, она не даст Алексу повод обвинить её ещё и в трусости. – Марк, уставший барахтаться в океане недосказанности, недопонимания и ещё куче всяких «недо-», молниеносно выхватил из всего объяснения слова «ещё и». – Я ее знаю – она придет. Только вот чего ей это будет стоить… Леля весь вечер будет стрелять в нее ядовитыми дротиками. Но даже они покажутся Соне комариными укусами, по сравнению с тем, как ее может ужалить мой брат. За полтора года он поднаторел в этом деле.

Белов сощурился.

– Ладно, Алекс… в эту тьму тараканью я уже не лезу. А вот откуда у Лели такая злоба в адрес Денисовой? Я знаю, что Громова далеко не ангел! Она растрепала историю с матерью Сони на всю школу, но почему? У всего должно быть объяснение! Даже такая ёбнутая стерва, как она, должна следовать какой-то логике! – он так разволновался, что неосознанно повысил голос. – Что такого сделала