Сталинский рейд - Сидор Артемьевич Ковпак

К 15.00 со стороны леса начала подтягиваться третья группа противника. Снова поднялись в атаку солдаты первых двух группировок. А у нас уже почти не было патронов. Кое-кто из товарищей начал волноваться…

Укрывшаяся на опушке северо-восточнее хутора Байдарова засада ожидала сигнала с командного пункта. Я медлил. Нужно было выждать, когда прибывшая группировка подставит свой фланг под огонь засады. Это был наш последний резерв, и допустить ошибку значило проиграть бой, погубить все соединение.

Наконец, долгожданный момент настал. Каратели развернулись точно так, как я предполагал. По моему сигналу Кочемазов и Цимбала ударили во фланг развернувшейся колонны противника и по его обозу. В первые же минуты пулеметчики лейтенанта Цветкова и Федорова вывели из строя десятки карателей. Фашисты метнулись вправо и снова попали под шквальный пулеметный огонь Сергея Абрамова, который с пятью товарищами прикрывал фланг группы Цимбала и Кочемазова. Началась паника. Бросая оружие и раненых, фашисты бросились бежать.

Из дневника мадьярского офицера, которого в последние минуты боя подстрелил и притащил на себе в штаб соединения летчик Борисов, мы узнали, что нашу засаду противник принял за парашютный десант Красной Армии. «Когда батальоны стали подходить к Веселому, – писал этот офицер, – русские самолеты высадили в тылу у нас десант». Этими предположениями врага очень гордились бойцы. В шутку они стали называть себя парашютистами, а Канавец, доставший еще два месяца назад петлицы авиадесантных войск, чувствовал себя буквально именинником. Ведь уже дважды – в Дубовичах и в Веселом – противник введен в заблуждение этими петлицами.

Бой был выигран. Противник бежал от Веселого, оставив на поле убитыми и замерзшими более шестисот человек. Дорогой ценой досталась нам эта победа. Смертью героев погибло немало отважных партизан. Среди них комиссар Глуховского отряда – стойкий большевик и талантливый агитатор Александр Павлович Белявский, герой гражданской войны Семен Емельянович Ракитин, путивляне Корч, Кугат, Самко, Василий Лебедев из Куйбышева, горьковчанин Борис Морозов, Романцов и Постников из Кировской области. Умерли от ран Тараканов, Харин, Ильюшенко, Павлов.

Жалко, очень жалко, товарищей, но что поделаешь. Добыть победу без крови нельзя.

В Хинельских лесах

3 марта. Вчера, как только сгустились сумерки, поднялась вьюга. Мороз к ночи стал еще злее. Усталость после дневного боя валила людей с ног. Но не об отдыхе думали мы, а о том, как незаметно уйти из Веселого, запутать следы и оторваться от противника. Если не уйдем, то утром враг ринется в бой с новыми силами, а нам драться нечем: нет снарядов и мин, на каждый автомат осталось всего по неполному диску патронов, а на винтовку – по обойме. Пришлось дать команду всем отрядам и боевым группам выстроиться в походную колонну и двигаться на Бруски. Впереди пошла разведка и головная походная застава, по бокам боевые охранения прикрывают арьергард.

Петляя по проселочным дорогам и снежной целине, мы прошли мимо Софиевки, Ревякина, Малушина и остановились на дневку в Брусках. Задуманный маневр осуществился. Каратели отстали.

Невдалеке от Брусков расположена деревня Мойсеевка. В ней скрывается жена комиссара Руднева Домникия Даниловна с семилетним сыном Юриком. Когда Семен Васильевич был здоров, ни у кого не возникало мысли, чтобы забрать их в соединение. У всех было свое горе. Семьи очень многих партизан находились либо в оккупированных врагом селах и городах, либо вообще неизвестно где. Теперь же, видя страдания тяжело раненного комиссара, было решено сделать так, чтобы его верный, настоящий друг – жена находилась рядом с ним.

Среди ночи Горкунов, Радик и два пулеметчика ворвались на санях в Мойсеевну, подняли с постели Домникию Даниловну с Юриком. Выехав из села на косогор, они дали несколько пулеметных очередей по немецкой управе. Над селом взвилась ракета. Тревога. Заработали минометы. Но все впустую. Смельчаки, перевалив за горку, рысцой поехали дальше. К утру Домникия Даниловна и Юрик были в Брусках.

Нужно отдать должное выдержке этой скромной женщины. Видя тяжелое состояние Семена Васильевича, она сумела взять себя в руки, не выдала тяжелых переживаний и делала все, чтобы муж как можно быстрее выздоровел.

Трудно работникам медсанчасти лечить больных и раненых в наших условиях. К тому же иногда необходимо проконсультироваться, особенно по поводу сложных ранений, с другими, более опытными врачами. А где их взять? И все же они попросили меня найти такого врача, с которым можно было бы посоветоваться о ранении Руднева и Павловского.

По сведениям связных, в Хуторе Михайловском живет прекрасный хирург Самохвалов. Но хутор этот занят фашистами. Надо выкрасть его у немцев. Похищение хирурга поручили командиру четвертой оперативной группы Пятышкину. Он с радостью взялся выполнить это поручение. С Рудневым его связывала боевая партизанская дружба. С первых дней войны они вместе, сначала в Новослободском лесу, теперь в объединенном отряде, который стал именоваться соединением. Комиссар всегда помогал Павлу Степановичу Пятышкину, типичному представителю сельской интеллигенции, в овладении военным мастерством. За короткий срок Пятышкин превратился из мирного сельского учителя в боевого партизанского вожака.

Много пришлось пережить пожилому доктору в памятную зимнюю ночь, когда к нему в дом явились вооруженные люди и потребовали немедленно собираться.

Только в пути, убедившись, что имеет дело с советскими партизанами и что ему никто не хочет сделать ничего плохого, он пришел в себя. По прибытии в соединение он сразу же приступил к делу. Вместе с врачом Маевской осмотрел раненых, дал важные советы. К утру Григорий Иванович Самохвалов с увесистым узлом продуктов, которые вручили ему партизаны, был благополучно доставлен домой.

4 марта. Вернулся из разведки Ефим Федоров с двумя товарищами. Они были оставлены для наблюдения за действиями противника в районе села Веселого. Разведчики рассказали интересную историю. Утром, после нашего ухода, гитлеровцы и мадьяры вошли в село. Они мобилизовали все население на рытье могил. В полдень устроили похороны. Но в это время в чистом морозном небе появились три немецких бомбардировщика, которые приняли траурную процессию своих собратьев за колонну партизан и добросовестно пробомбили их. Количество гробов и могил еще увеличилось.

Хлопцы передали мне дневники убитых ими мадьярского офицера и ефрейтора. Вот что писал офицер: «1 марта батальон отошел в Холопково, где хоронили убитых. Германские самолеты бомбили Веселое, но партизан там уже не было, зато сильно пострадали наши части. Только в нашем подразделении убитых трое и десять ранено».

В дневнике ефрейтора значилось, что «28.11.42 года в 5 ч. 15