Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2019 - Коллектив авторов

class="v">Я терпкий плод и тот ещё орешек —

всё это так, но нынче торжество.

И новые одежды раздают,

и старые заканчивают счёты,

и слёзы превращаются в вино.

* * *

Ливень. Стою под капелью, в стекле отразившись лицом. Заглядываю, как в келью, в старый сумрачный дом. И различаю печку и старенький наш комод. Вещи плывут навстречу, словно из бездны вод. Как в затонувшем кубрике, где-то на глубине, на полу разбросаны кубики, картинки висят на стене. В нищенской обстановке тихо, за годом год, призрачно и неловко тело моё живет.

Город Мышкин

Приваливает белый теплоход.

И ощупью идут по шатким сходням

туристы иностранные гуськом

обозревать российскую глубинку,

какой-то город Мышкин – на холмах

три сотни домиков. На волжской

                                крутизне

над жёлтыми обрывами берёзы,

как бабы деревенские вздыхают

и шепчутся, завидя иностранцев.

Заманивает солнце в куполах

двух-трёх церквушек. В липовых

                                  аллеях

кричат вороны, ездит детвора,

сверкая спицами, разбрызгивая лужи.

По склонам, сплошь заросшим,

                         бродят козы

и замерев, и полуобернувшись,

расставив уши, слушают шумы

от пристани, от площади, оттуда,

где целый день в палатках и рядах

торгуют всевозможными мышами

все жители от мала до велика,

забросив ферму, поле, огород…

Там в ёлочках, набросив не пальтишко,

а крепкий цельнокожаный тулуп,

широкоплечий и широкозадый

стоит купчиной мышкинским Ильич,

прищурившись хитро и плосковато

на милицейский вяленый патруль,

скучающий, вразвалочку лениво

туда-сюда бродящий меж рядов.

Налево глянешь – вниз до самой Волги

бежит асфальт, срывается к реке.

Направо глянешь – выпирает в небо

асфальтовая лента. А с холма

открыта рассыпная панорама

крыш, огородов, парков и садов.

Сверкают стёкла, сушится бельё,

сидят старухи, носятся собаки,

мычит корова, писает мужик…

А за домами ждёт, полощет флагом

пристроившийся белый теплоход,

как клуб, как сельсовет с простором

                                  окон,

в которых проплывают облака.

«Ну вот, пора и мне…»

  Ну вот, пора и мне.

  Я чую эту дрожь.

  Придёт за мной во тьме

  не смерть, а тёплый дождь.

  Распахнутая дверь

  останется за мной.

И сад, как древний зверь

бушует за стеной.

Нет смерти, это ложь,

ты знаешь. А с утра

припомнишь – снился дождь.

Ну, спи, а мне пора.

Евгений Сусоров

Мидзу но-ото

Сусоров Евгений Борисович, родился в Свердловске в 1967 г. В жизни перепробовал всё, кроме смерти: школу, университет, опять школу, но уже в качестве учителя, журналистику, беллетристику, музицирование, ролевые игры, археологию, алкоголизм, эзотерику и разочарование во всех этих предметах. В поэзии предпочитает сумрачно-алые тона.

Всплеск в тишине (из Басё)

Снился

Сгоревший дом.

Разбудило

эхо

волчьего воя.

Миску,

Где стыл удон

Вымыл дождь,

Засыпав

днище

листвою.

По ступеням корней

Спустился к ручью

И понял – пить неохота.

– Жизнь, чем ты была? – спросил.

И услышал в шелесте ветра:

– Мидзу но-ото.

Ввысь

По хребту горы

Ползу, цепляясь

За кромку неба

руками.

Ветер,

Поговори со мной,

ибо всеми

брошен,

Как в воду камень.

Панцирь мёртвой улитки

В музыке льда —

Случайно взятая нота.

Что услышит Фудзи, когда

Разобьюсь о её подножье?

Мидзу но-ото.

Ветер,

Не торопи.

Дай застыть

на грани

Зимы и лета,

Где в дымке

Горной тропы

Сонная смерть

Стоит и шнурует гэта.

И скалится, как

счастливый дурак,

Порвавший струны на кото.

Чем я стану, когда она

Коснётся меня устами?

Мидзу но-ото.

Томми

Какая у этой басни

мораль? А морали

нет никакой.

И. Кормильцев.

1

Буйвол пьёт, пока тигр спит

Ирландец – пока не труп

А Томми хватит. Ему с утра

Под сень пароходных труб.

Он шёл из паба, правым бортом

Лёгкий давая крен.

Он был почти у пирса, когда

Случилась вся эта хрень.

2

И встал он у врат, а из ран его

Била чёрная кровь.

И был с Петром-ключарём разговор

Короток и суров.

Пётр воскликнул: «Столько грехов

Не видел я ни на ком!»

А Томми апостола отшвырнул

И вышиб врата пинком.

3

И так сказал: «По делам своим —

Господи, извини —

Я вечной жизни не заслужил,

Впрочем, как и они.

Но, затыкая в трюме дыру

Всем, что есть под рукой,

Я помнил – морю Ты господин,

А не кто-то другой.

Услышал, как в небе бродит старик,

Позвякивая ключом.

Увидел, как трое бьют одного,

Бейсбольной битой причём.

Сказал: «Стучись, и дверь отворят» —

И кинулся в бой, угрюм.

И бысть повержен ударом в лоб

И тела покинул трюм

И в кущи вошёл, чем сильно смутил

Скопище божьих чад

Святые возвысили голос,

но он

Святым приказал молчать.

И ангелу, что схватился за меч,

Цыкнул «Сойди с тропы!»

И к трону царскому прямиком

Направил свои стопы.

Логики в рассужденьях моих

Пять унций на дури пуд.

Но я не книжник, я мореман

И знаю, что дом мой