Мифы о начале времен. От демиурга и хаоса до великана Имира и змеи-прародительницы - Владимир Яковлевич Петрухин

великанами пронизывает всю скандинавскую мифологию и соединяет все миры, подобно корням мирового древа. Но в этом обмене уже чувствуется нечто роковое и «нечистое». Дело в том, что одноглазые существа в мифах народов мира — это, как правило, не боги, а злобные демоны, нечистая сила (вроде русского Лиха одноглазого). Конечно, сам Один не был чужд демонических свойств — он был богом битв и бури, божеством неистовства в явлениях природы и в человеческих конфликтах; павших воинов он принимал в воинском рае — Вальхалле. Но кривизна этого бога оказывалась признаком исходной ущербности, неполноценности того мира, владыкой которого он стал, убив со своими братьями первого великана — Имира. Ясеню Иггдрасилю грозили беды от хтонических монстров, грызущих его корни, — мир богов также был изначально нестабилен, он был подвластен року, судьбе, и об этом напоминал богам другой источник, что протекал у корня мирового древа на небе.

Этот источник звался Урд — его название и означало «Судьба», «Рок». В этом источнике обитали три девы: первая носила то же имя Судьбы, Урд, вторая именовалась Верданди, что значит «Становление», третья — Скульд, «Долг, Обязанность». Вместе с тем их имена означают неизбежность течения времени: имя Урд означает свершившееся, прошедшее время, Верданди — настоящее, Скульд — неизбежное будущее.

Три судьбы. Александр Ротхауг, ок. 1910 г.

Частная коллекция / Wikimedia Commons

Это девы судьбы, или норны. Схожие с ними многочисленные женские божества или духи, которые также называются дисами, приходят к каждому новорожденному и наделяют его судьбой — доброй или злой, в зависимости от характера самого божества. Воинственные девы Одина, валькирии, определяли судьбы тех, кому суждено было пасть на поле боя. Но главные норны определяют судьбы всего мира, воплощают его прошлое, настоящее и будущее. В «Старшей Эдде» три благие девы, витающие над миром, происходят от великанов. Некие три великанши явились к богам, и это стало концом золотого века, но были ли эти великанши норнами — неясно.

Вспомним, что происхождение трех греческих дев судьбы — мойр, также неясно: то ли они были первыми творениями Ночи, ровесницами титанов, то ли дочерьми уже победившего титанов Зевса.

Люди в скандинавских мифах наделяются судьбой у корней мирового древа, которое часто оказывается и древом жизни, в том числе деревом, где обитают души еще не рожденных людей. У другого северного народа — угорского народа манси — женщины рожают детей в специальном амбарчике, где стоит шест — «дерево души, дерево рождения»: за него должна держаться роженица. Родам покровительствует богиня земли Калтащ-эква, супруга небесного бога, которую тот сбросил с неба. Она, подобно норнам, обитает у основания златоверхой березы — мирового древа.

Мировое древо Иггдрасиль, растущее у источника норн, не только соединяет все миры в мифологическом пространстве — оно связует прошлое и будущее. Это мифическое время — время, отмеряемое чередованием дня и ночи, светилами, передвигающимися по небосводу в своих колесницах, — кажется безразличным к судьбам мира и человека. Это время космических циклов, время вечного повторения. Но такое представление неверно. Будущее предначертано и миру, и богам, и человеку. Это их судьба — будущее оказывается одновременно и прошлым, предопределяющим грядущую судьбу (начало и конец — родственные слова в русском языке). Знают о судьбах мира и его конце древние великаны и вёльвы — провидицы, обитавшие в начале времен, или норны, обитающие у начала всех миров, у корней ясеня Иггдрасиль. В судьбах, в том числе и смерти человека, сведущи те же норны, которые присутствуют при его рождении.

В верованиях многих народов души еще не рожденных младенцев обитают в ветвях мирового древа. Древо судьбы было и родословным древом. Исландский скальд Эгиль в песни «Утрата сыновей» сравнивает погибшего сына с ясенем, выросшим из его рода и рода его жены и взятым Одином в мир богов — к родным душам. Умершие возвращались в мир предков, к мировому древу.

В греческом мифе люди происходят из семян ясеня. У славян ясень также был почитаемым деревом — считалось, что его боятся змеи, а ветви его целебны и отгоняют нечистую силу.

Судьбы всех существ решаются у мирового древа, и воплощения всех миров сходятся у его ствола, в кроне и у корней. В ветвях Иггдрасиля обитает огромный орел, меж глаз которого сидит ястреб; белка Грызозуб снует вверх и вниз по его стволу — она переносит бранные слова, которыми обмениваются дракон Нидхёгг и орел. Четыре оленя объедают его листву, в «Старшей Эдде» упоминается еще множество змей, которые вместе с Нидхёггом грызут его корни, а ствол ясеня подвержен гнили. Поэтому норны должны ежедневно поливать ясень из источника Урд и даже удобрять его — воду они черпают вместе с грязью, что покрывает берега. Вода этого источника священна — в ней все становится белым, ясень остается вечнозеленым.

«Древо жизни вечно зеленеет», — писал Гете в «Фаусте», продолжая эту германскую поэтическую традицию.

Роса, стекающая с Иггдрасиля на землю, — медвяная, ею кормятся пчелы и собирают нектар. В источнике плавают два чудесных лебедя. Лебеди — волшебные птицы, в которых любили превращаться божественные девы и спутницы Одина валькирии. Весь же бестиарий — животный мир, который связан с мировым древом, воплощает все сферы мироздания и их взаимосвязь: орел (и ястреб) обитают в поднебесье, но ищут добычу на земле, дракон — чудовище преисподней, но благодаря крыльям может достигать небес, лебеди — водоплавающие птицы; четыре оленя также воплощают четыре стороны света.

«Древо предела», растущее в центре мира и соединяющее все миры скандинавской мифологии, достигает своей кроной Вальхаллы, чертога Одина, расположенного в божественном граде асов — Асгарде. Асгард оказывается одновременно и на небе, и в центре мира, ведь его пронизывает мировое древо. В Вальхалле оно именуется Лерад — «Укрытие». На крыше Вальхаллы стоит коза Хейдрун и щиплет листья ясеня, поэтому из ее вымени течет хмельной мед и наполняет каждодневно большой жбан, так что хватает напиться допьяна пирующим в зале Одина. Иггдрасиль — действительно питающее волшебным напитком медвяное древо жизни. Целая роща волшебных деревьев растет в Асгарде у ворот Вальхаллы. Она именуется Гласир — «Блестящая», потому что все листья там из красного золота, что напоминает о золотом веке.

Кроме козы на крыше Вальхаллы стоит еще и олень Эйктюрнир — «С дубовыми кончиками рогов». Он также поедает листья, и с его рогов каплет столько влаги, что она, стекая вниз, наполняет поток Кипящий Котел, из которого берут начало двенадцать земных рек. Олень —