Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера, 1929–1941 - Стивен Коткин

Но и тогда решительная победа была одержана лишь после того, как немецкий кадровый танкист Гейнц Гудериан смело проигнорировал полученный приказ и, воспользовавшись прорывом через Арденны, внезапно устремился к Ла-Маншу[4530]. Он вырвался к морю 20 мая, всего через десять дней после начала военных действий (понятно, что за пределами Арденн ему очень помогли отличные французские дороги)[4531]. Но ни он, ни Гитлер не ожидали, что этот танковый блицкриг решит участь Франции (впоследствии Гудериан называл его чудом). В конце концов, ни один враг, даже застигнутый врасплох, не остается пассивным. Но даже увидев аэрофотоснимки немецких войск, скопившихся в заторах среди арденнских лесов, французские военачальники не сумели использовать свою грозную военную машину для перехвата инициативы, по сути потерпев психологическое поражение[4532]. Тактические военные провалы усугублялись административными и политическими. Прежнего французского главнокомандующего Мориса Гамелена сменил Максим Вейган, человек ультраправых взглядов, ставший подкапываться под гражданское руководство Третьей республики; лев Первой мировой войны 84-летний маршал Филипп Петен, введенный в состав правительства, тоже сразу же начал плести против него интриги. Французский политический класс развалился, дав возможность убежденным правым исполнить свой давний замысел и установить в неоккупированной части Франции авторитарный вишистский режим. Таким образом, несмотря на германское превосходство в воздухе, поражение французской Третьей республики было случайностью — следствием бездарного командования, политического предательства и немецкой дерзости[4533].

Так родился миф о запланированном блицкриге — уничтожении вражеских сил молниеносным ударом. Применение танков, несмотря на его импровизированный характер, увенчалось ярким успехом[4534]. Французы потеряли 124 тысячи человек убитыми и 200 тысяч ранеными, а 1,5 миллиона солдат союзников попало в плен; немецкие потери составляли менее 50 тысяч убитых и раненых. (Дождавшись падения Парижа, Муссолини напал на Южную Францию; непосредственно в ходе военных действий итальянцы потеряли около 4 тысяч человек, французы — 104 тысячи.) Вермахт был опьянен своей стремительной победой и еще сильнее сплотился вокруг Гитлера[4535]. Фюрер в отличие от Сталина взял на вооружение интегрированные, способные к независимым действиям бронетанковые дивизии, преодолев консерватизм большинства немецких генералов и поддержав Гудериана, который возглавлял меньшинство, выступавшее за этот новый тип войск[4536].

В общем, безрассудство Гитлера во внешней политике снова принесло ему потрясающий успех. Сталину потребовалось 105 дней, чтобы сломить сопротивление финнов; Гитлеру понадобилось в два с лишним раза меньше времени, чтобы сломить сопротивление страны, вдесятеро большей по размерам. «Сталин тогда очень горячился, очень нервничал, — вспоминал Хрущев. — Я его редко видел таким. Он вообще на заседаниях редко сидел на своем стуле, а всегда ходил. Тут он буквально бегал по комнате и ругался, как извозчик. Он ругал французов, ругал англичан, как они могли допустить, чтобы их Гитлер разгромил»[4537].

Сталину требовалось зеркало. Помимо него в Политбюро на правах его членов и кандидатов в члены за все время с момента его основания (в 1919 году) и до 1940 года входило 32 человека. Трое из них (Ленин, Дзержинский, Куйбышев) умерли своей смертью; двое (Киров и впоследствии еще один по приказу Сталина) были убиты, двое (Томский, Орджоникидзе) покончили с собой. Четырнадцать были расстреляны как враги народа: Зиновьев, Каменев, Рыков, Бухарин, Угланов, Крестинский, Косиор, Карл Бауман, Сырцов, Чубарь, Эйхе, Постышев, Рудзутак, Ежов. Один (Петровский) был исключен из Политбюро, но пощажен. Оставшиеся десять — Молотов, Ворошилов, Каганович, Микоян, Калинин, Жданов, Андреев, Шверник, Хрущев, Берия — были милостиво оставлены в живых. Подобный деспотизм не оставлял места для политических компромиссов. Сталин вызывал их к себе, когда считал нужным, и они сообщали ему то, что он хотел узнать. В СССР в отличие от других великих держав внешнеполитический курс значительно меньше зависел от обычных превратностей внутреннего торга между заинтересованными группами, находясь в полном подчинении у заблуждений Сталина[4538].

Сразу же после заключения сделки с нацистами Сталин в частном порядке отмечал, что «пакт о ненападении в некоторой степени помогает Германии. В следующий раз мы поставим на другую сторону»[4539]. Эти слова производят впечатление наглой лжи, имеющей целью смягчить политический ущерб, причиненный пактом. Молотов 17 июня 1940 года выразил немецкому послу Шуленбургу «сердечные поздравления… с блестящими успехами германского вермахта» (согласно немецкой записи), в то же время добавив (согласно советской записи), что «вряд ли Гитлер и Германское правительство ожидали таких быстрых успехов»[4540]. Понятно, что в первую очередь были обмануты ожидания Молотова и Сталина[4541].

Сталин положил в основу советской безопасности боеспособность Франции, а затем сам же внес мощнейший вклад в поражение Франции: советско-германское экономическое соглашение 1940 года было вчетверо масштабнее, чем соглашение 1939 года. В целом Германия в 1940 году получила от СССР 34 % нефти, 40 % никеля, 74 % фосфатов, 55 % марганцевой руды, 65 % хромовой руды, 67 % асбеста и более 1 миллиона тонн леса и зерна[4542]. Правда, новые крупные советские поставки, предусмотренные февральским соглашением 1940 года, не поспели к наступлению во Франции, однако, зная о том, что они ожидаются, составители германских военных планов уверенно опустошали запасы. «Гитлер ведет военные операции, Сталин выступает в качестве интенданта», — острил Троцкий[4543]. Настоящий генерал-интендант вермахта отмечал: «Заключение этого договора спасло нас»[4544]. Кроме того, пакт со Сталиным позволил Гитлеру без всякого риска оставить на востоке всего 10 дивизий. Решающее значение имел и советский вклад в германскую логистику. Когда-то Англия с ее мощным флотом устроила блокаду Наполеону, сколачивавшему континентальную империю, но сейчас благодаря Сталину нацистская Германия могла не бояться британской морской блокады, получая грузы с Ближнего и Дальнего Востока через советскую территорию. Это позволяло стране в центре Европы сразиться с глобальной империей[4545].

Вообще говоря, Сталин тоже вел себя как разбойник. Берлин тянул с поставками, но Сталин все же получил образцы орудий, танков (вместе с технологией изготовления брони), оборудование для химической войны, крейсер, чертежи линкора «Бисмарк», тяжелые морские орудия, локомотивы, турбины, генераторы, дизельные двигатели, станки. Судя по всему, Сталин не собирался рисковать этими германскими дарами — и навлекать на себя гнев Гитлера, — подыгрывая обеим сторонам конфликта. Однако эта мощнейшая поддержка, оказанная им германской военной машине, в то время как он делал ставку на французскую армию, — серьезный просчет и мелочность.

Вследствие поражения Франции стратегическая ситуация радикально изменилась[4546]. Ранним утром 23 июня 1940 года, в первый и последний раз в своей жизни торжествующий Гитлер в