Клуб 27. Кобейн, Хендрикс, Шакур, Уайнхаус и другие - Елизавета Михайловна Бута

упустил нечто важное, мир изменился, а он не заметил. Он видит, что люди отдаляются от него, переглядываются друг с другом, о чем-то договариваются за его спиной. Картины, которые он когда-то дарил Аль Диазу в знак дружбы, оказываются в галереях. Буквально все, кого он считал друзьями, кому раскрашивал футболки, теперь несут все это галеристам и продают за бешеные деньги. Даже футболки, которые он раскрашивал в семнадцать лет, теперь стоят около тысячи долларов. Он замечает, что незаконченные работы появляются в галереях, а потом узнает, что это Шенге продал их от его имени. Они ссорятся окончательно, когда Баския узнает, что Шенге выдает галеристам уже свои работы за картины Баския.

Единственным человеком, которому доверяет Жан-Мишель, остается Энди Уорхол, а он становится все печальнее и надменнее.

– Я просто не понимаю, в чем секрет. Мне кажется, что однажды я проснусь, и все закончится. Никто не будет меня помнить, – говорит ему однажды Жан-Мишель, и Энди прекрасно его понимает. Его искусство – игра, секрет которой он уже сам забыл. Таблоиды подсмеиваются над старым художником, и тогда они с Баския решают открыть совместную выставку, обернувшуюся грандиозным провалом. После этой выставки они окончательно ссорятся друг с другом, и Баския в знак протеста буквально проваливается в бесконечный наркотический трип, из которого он выходит лишь утром 1989-го года, когда кто-то из знакомых рассказывает ему о том, что Энди Уорхол умер. Протестовать больше не для кого.

Очнувшись от небытия, Жан-Мишель идет гулять по городу и не узнает этих улиц. В галереях выставлены его работы, но Баскиа напрочь не помнит того, как он их писал. Кое-где мелькают надписи, подписанные © Samo, но он не оставлял их после того, как они помирились с Аль Диазом и в последний раз написали на стене © Samo мертв. В тот раз он еще подарил на память ему картину, а потом увидел ее в одной из галерей. Аль Диаз продал их дружбу за десять тысяч долларов, а ведь они вместе провели чуть ли не несколько лет. Жан-Мишель однажды целую неделю бродил по городу и продавал открытки, чтобы оплатить долги приятеля. Ради смеха он сейчас снова раскрашивает открытки и начинает раздавать их людям на Таймс-сквер.

Он заходит к Сюзанне, но она встречает его с испуганным лицом. Так реагируют на человека из прошлой жизни, которого уже похоронили. Они ведь так и не расстались, впрочем, они никогда и не оставались вдвоем надолго. Нужно было выбрать: жизнь художника или все остальное. Сейчас он уже не понимает, кому нужно было делать этот выбор и перед кем следовало за него отчитываться. Финальным аккордом становится афиша новой выставки Баския, которую анонсирует Шенге. Чертов подлец так хорошо научился подделывать его стиль, что галеристы начали верить в то, что это новые работы Баския. Мир научился неплохо обходиться без него. Никто даже не заметил его отсутствия.

Пару недель художник бродит по городу и, как в семнадцать лет, собирает в тележку то, из чего можно было бы сделать что-то красивое, но он уже больше не делает с этим ничего. Особняк, который он арендовал у Энди, приходиться освободить, и он переезжает в один из номеров люкс гостиницы Hilton. Потом что-то путает и арендует еще один номер в отеле Sheraton по соседству, а с его счета продолжают списывать по несколько тысяч долларов в день за номер, ключ от которого он уже потерял. Кто-то из приятелей предлагает ему поехать путешествовать, и Жан-Мишель загорается идеей побывать на Гаити и в Пуэрто-Рико. Ему кажется, что там он увидит что-то настоящее, но оказавшись там, ему кажется, что здесь везде какая-то ошибка. Никакого сакрального знания магии вуду, та же «Кока-кола» в магазинах, те же наркотики на улицах.

Вернувшись в Нью-Йорк ему тут же поручают подготовить выставку, а он не знает, что хочет сказать людям. Ему кажется, что люди вот-вот поймут, что он – фальшивка. Все обернется страшным провалом. Его забудут на десятилетия. Раз за разом, год за годом он будет пытаться доказать людям, что умеет рисовать, но всякий раз все будут лишь смеяться. И всякий раз все громче. Пока наконец ему не удастся пробить эту стену и с триумфом вновь вернуться в мир галерей, спустя двадцать лет провалов. И вот однажды, перед тем, как погрузится в мутные наркотические воды, он вдруг понимает, что у него нет сил на все эти никому не нужные сражения. И мысли его начинают путаться в клубке его собственных картин, фраз и образов.

Жан-Мишель Баския и Энди Уорхол. 1984 г.

«С семнадцати лет я думал, что могу стать звездой. Я думал обо всех своих героях, Чарли Паркере, Джими Хендриксе… Мне казалось, что есть нечто романтичное в такого рода успехе»

(Жан-Мишель Баския)

Жан-Мишель Баския умер в возрасте 27-ми лет, 12 августа 1988-го года. Он считается одним из главных художников ХХ века, наряду с Сальвадором Дали и Энди Уорхолом. Стоимость его картин исчисляется десятками миллионов долларов.

Анализ

Если бы Жан-Мишель Баския прошел психиатрическое обследование, вероятнее всего, ему бы поставили шизотипическое расстройство личности, что ничуть не умаляет силу его таланта и не считается болезнью, но определяется некоторые особенности личности. Среди них есть особое понимание близости. Ему было сложно сходиться с людьми. Своего отца он возненавидел, хотя мужчина делал все возможное, чтобы дать ему хорошее образование, помогал во всем, но совершенно не принимал всерьез его увлечение живописью. Для Жан-Мишеля это значило не только предательство его, но также и оскорбление для его матери, которая и научила его понимать искусство. Сфера внутренних интересов и переживаний для таких людей всегда ценнее любых внешних обстоятельств. Он легко мог с кем-то жить и плохо помнить имя этого человека, но стоило Жан-Мишелю найти того, кто понимает его живопись, считает его художником, как художник тут же влюблялся в него. В Энди Уорхоле Баския нашел такого наставника, о каком всегда мечтал.

Современное искусство переменчиво и эфемерно. Энди всегда любил ему напоминать об этом. Постепенно в восторженном подростке наачинаал формироваться синдром самозванца. Художник буквально ждал, когда Нью-Йорк утратит интерес к нему, но и боялся этого более всего в жизни.

Смерть Энди Уорхола заставила Баския утратить все ориентиры. Ему было жизненно необходимо, чтобы кто-то в его окружении взял на себя функцию наставника, учителя и отца, но кто еще это мог быть? В его окружении не осталось художников, которым