Кавалеры ордена «Победа» - Валентин Александрович Рунов

В то время немецким генералам казалось, что дальнейшее наступление на Москву пойдет как по маслу. Они были убеждены, что основные силы Красной Армии на западе столицы уже разбиты. Следовательно, оставалось только продвигаться вперед и добивать разрозненные советские части. Проблема с флангами могла быть решена по ходу дела. Но фашистские стратеги не учли многих факторов, главным из которых было возросшее сопротивление войск Красной Армии, ввод в сражение свежих резервов и экстренные меры советского руководства по мобилизации всех ресурсов на защиту Москвы. Также не учли они и железной воли Г.К. Жукова.

В один из таких напряженных дней Сталин позвонил Жукову и спросил: «Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас об этом с болью в душе. Говорите честно».

Георгий Константинович понимал, какую ответственность берет на себя своим ответом. И он решился оборонить Москву.

Гитлеровский фельдмаршал фон Бок рвался к Москве, сосредоточив на этом направлении огромные силы.

Командующий Западным фронтом Жуков тоже не терял времени. Он правильно понял возможности и способ действий противника: немцы не могут наступать по всей ширине фронта, а только вдоль дорог и на отдельных направлениях. Все, что можно было найти из частей, не попавших в окружение, а также несколько дивизий народного ополчения, сформированных в Москве, учебные заведения, специальные части – все он сосредоточивал и ставил на тех направлениях, где ожидал нанесения ударов противника.

Случаются в жизни полководца неприятности, которые приносят ему не противник, а свой, более высокий по рангу начальник. Георгий Константинович пережил не одну такую неприятность, вплоть до снятия с должности начальника Генерального штаба. Не раз неприятную ситуацию пришлось пережить ему и в битве за Москву.

Когда Жуков с таким трудом, почти из ничего слепил оборону на главных направлениях, ему однажды позвонил Сталин.

– Как ведет себя противник? – спросил он.

– Заканчивает сосредоточение своих ударных группировок и, видимо, в скором времени перейдет в наступление.

– Где вы ожидаете главный удар?

– Из района Волоколамска. Танковая группа Гудериана, видимо, ударит в обход Тулы на Каширу.

– Мы с Шапошниковым считаем, что нужно сорвать готовящиеся удары противника своими упреждающими контрударами. Один контрудар надо нанести в районе Волоколамска, другой – из района Серпухова во фланг 4-й армии немцев. Видимо, там собираются крупные силы, чтобы ударить на Москву.

– Какими же силами, товарищ Верховный Главнокомандующий, мы будем наносить эти контрудары? Западный фронт свободных сил не имеет. У нас есть силы только для обороны.

– В районе Волоколамска используйте правофланговые соединения армии Рокоссовского, танковую дивизию и кавкорпус Доватора. В районе Серпухова используйте кавкорпус Белова, танковую дивизию Гетмана и часть сил 49-й армии.

– Считаю, что этого делать сейчас нельзя. Мы не можем бросать на контрудары, успех которых сомнителен, последние резервы фронта. Нам нечем будет тогда подкрепить оборону войск армий, когда противник перейдет в наступление своими ударными группировками, – возражал Георгий Константинович.

– Вопрос о контрударах считайте решенным. План сообщите сегодня вечером, – недовольно отрезал Сталин.

Жуков был мастер по контрударам, он это показал особенно ярко в обороне Ленинграда. Может быть, помня об этих успешных действиях, Сталин и Шапошников решили под Москвой применять такую же тактику. Но давно известно: любые тактические приемы должны применяться и приносят успех только в соответствующих условиях обстановки. При наличии малых сил и полном отсутствии резервов, как то было в те дни под Москвой, решиться на контрудары было не только неправильно, но и очень рискованно. Но генерал Жуков не мог не выполнить приказ Верховного Главнокомандующего.

И 16 ноября войска Западного фронта, выполняя приказ Сталина, нанесли контрудары. Выбиваясь из последних сил, вступили они в схватку с противником. И в это же утро противник перешел в наступление!

Началась отчаянная и полная героизма оборона советских войск. Именно в этот день и ночь совершили свой подвиг 28 панфиловцев, отражая удар противника. А через два дня здесь же, на этом направлении, 18 ноября погиб и сам генерал Панфилов.

Можно понять Жукова – имея ограниченное количество войск и организовав оборону лишь на отдельных направлениях, он понимал: если противник разгадает его замысел, то может в любой момент отказаться от наступления на этих удобных танкодоступных направлениях и пойти правее и левее – там, где, по сути дела, войск у Жукова нет. И тогда Москва была бы обречена, и тогда он, Жуков, не выполнил бы и приказ, да и свое заветное желание отстоять Москву. Этим объясняется его нервозность и его нетерпимость к каким бы то ни было отклонениям от его решения. А решение это звучало коротко: стоять насмерть на занимаемых позициях! Резервов нет, никаких других возможностей удерживать занимаемые позиции нет, осталось только одно – держаться до последнего там, где подготовлена оборона.

Кульминацией битвы за Москву стали контрудары, на которые решился Жуков, не имея на то необходимых сил. Гений поступает порой вопреки установившимся законам и правилам. Он находит новые, неведомые до этого пути решения проблемы. Это и осуществил Жуков. По теории для наступления необходимо тройное (ну пусть даже минимальное!) превосходство над противником, а Жуков переходит к активным действиям с меньшими, чем у врага, силами! Жуков сам говорит о том, что в этот момент плана контрнаступления, такого, какой обычно разрабатывается для проведения операции, по сути дела, не было.

Стратегическая наступательная операция немецких войск на Москву, которая продолжалась 67 суток, с 30 сентября по 5 декабря 1941 года, завершилось неудачно. После срыва попытки с ходу овладеть Ленинградом, это была крупнейшая стратегическая неудача вермахта в кампании 1941 года, которая имела не только военное, но и большое политическое, экономическое, идеологическое и морально-психологическое значение. Настроенная исключительно на победы, безукоризненно работавшая более трех лет и достигшая невиданных доселе результатов, немецкая военная машина впервые дала сбой, который увидел весь мир, каждый гражданин и солдат Третьего рейха. Это была публичная крупная оплеуха болезненно мнительному А. Гитлеру, высокомерным немецким военачальникам, всей фашистской идеологии, которая претендовала на мировое господство. Непобедимый до того времени вермахт застрял в сопротивляющихся массах советских войск, забуксовал в русской грязи и окоченел в снегах Подмосковья. Удар стальных танковых кулаков не достиг поставленных целей, а изнеможденная боями пехота оказалась неспособной прокладывать путь боевым машинам. Наступательная операция, спланированная в соответствии с лучшими достижениями военной мысли и успешно начатая войсками группы армий «Центр», несмотря на все старания и жертвы, не была доведена до конца.

Правда, цена этой победы была большая. Точной цифры потерь фашистских войск под Москвой германское командование не дает. Но, опираясь на военный