Традиции & Авангард. №2 (13) 2022 г. - Литературно-художественный журнал

Ольга, похоже, заметила его настроение и сказала уже мягче:

– Наверно, ты просто нервничаешь перед юбилеем. У всех такое случается. Не переживай, для мужчины пятьдесят – не возраст. Завтра все будет лучше: родные будут поздравлять, друзья.

– Родные, – Максим горько усмехнулся, – родные. Родители развелись, когда я еще учился в школе. Отец уехал. Потом я узнал, что погиб вскоре – машина сбила. Мать умерла десять лет назад, да и не ладил я с ней особо. Есть старший брат. Он в Канаде живет. В лучшем случае позвонит. Ромка придет с семьей – двоюродный брат. И все.

Они медленно шли по аллее. Патя уже устал накручивать круги и уныло брел рядом.

– А жена, дочь?

– Вот у жены родственников хватает. Они и придут. Что жена? Она команды дает, я выполняю. Только мне кажется, что и она, и я от этих ролей устали. А деваться с подводной лодки некуда, да и лень. Она меньше командует, я меньше выполняю. Дочь? Она нас строить пытается. Но тоже получается плохо. Ей бы себя для начала построить.

– И все-таки, мне кажется, ты драматизируешь. Езжай домой, отдохни. Завтра посмотришь на мир другими глазами. А нам с Патей тоже домой пора. Извини.

– Понял.

– И все же я рада была тебя увидеть. Но ты звони, если будет грустно. Номер, как я понимаю, есть.

– Есть. Счастливо тебе. Поцеловать красивую женщину можно? На память.

– Можно. В щечку. Помаду, извини, не стерла еще.

Он приобнял ее и прикоснулся к щеке губами. Щека была гладкая и холодная.

– Ну пока, – сказал он и быстро пошел по асфальтированной аллейке. Отойдя на десяток метров, не выдержал и оглянулся: женщина в белом пуховике стояла и смотрела ему вслед. Грустная собака со смешной мордой сидела у ее ног.

22:30

Максим быстро шагал по улице, высматривая стоянку такси. Он был зол на себя. «Вечной молодости захотелось», – думал он. Нет ее. И надо все принимать, как данность. Пятьдесят так пятьдесят. Отмечают все – значит, и ты отметь. Домой? Да, домой. Тем более машина стоит на стоянке, а в багажнике – ящик водки.

Опять Уткину стало холодно, и он прибавил шагу. А вон, кажется, и такси. Оно одно-одинешенько стояло в кармане и ждало, вероятно, именно его. Максим Васильевич подошел к машине и наклонился. Водитель, кажется, придремал в салоне. Уткин легонько постучал пальцами по стеклу. Потом сильней. Только тогда водитель заворочался, поднял голову.

– На Южный проспект, – сказал он.

Таксист кивнул. Но не успел он открыть дверь, только потянувшись к ней, как около Максима возникли три фигуры. Молодые парни такого обычного вида – в черных коротких куртках и черных шапочках, да еще и с ощутимым запашком.

– Погодь, батя, нам нужней, – сказал один из них. – Шеф, в Гусаково нам.

Максима это не устраивало совсем – парням нужно было за город, да и вообще в другую сторону.

– Нет, ребята, – сказал он. – Я первый в очереди стоял.

– Тебе ж сказали: нам нужней, там водка стынет, – второй парень отодвинул его плечом и приоткрыл дверь машины.

Максим почувствовал, что в нем опять закипает злость. На этот раз – на трех наглых молодцев, пытающихся влезть в такси раньше него. Может быть, в другое время он бы не стал связываться сразу с тремя, да еще гораздо более молодыми людьми, но сейчас он уже не очень управлял собой.

Уткин обхватил парня за талию и резко отодвинул в сторону, а сам нырнул на переднее сидение:

– Поехали. Южный проспект.

Но закрыть дверцу ему не дали. Кто-то схватил его за плечо и настойчиво потянул из машины. Максим вцепился двумя руками в сиденье и отмахнулся ногой. Кажется, попал. Послышался громкий русский мат, и один из его соперников отскочил в сторону. Зато другой ввалился в салон и схватил Уткина двумя руками за воротник. Максим боднул его головой в лицо. Тот выругался, но воротник не выпустил и тянул Уткина за него из машины.

– Эй, хватит! Полицию вызову, – закричал таксист.

– Мы сами ему полицию покажем, – мрачно ответил кто-то из нападавших.

Еще одна рука проникла в салон и ударила Уткина в ухо. Максим на секунду ослабил хватку, и этого было достаточно, чтобы его буквально вырвали из салона. К счастью, он, хоть и поскользнулся, но не упал. Первый удар пришелся вскользь по голове и многострадальному воротнику. Максим успел принять стойку, но это не спасло его от удара сбоку ногой в голень. «Один против троих – неплохо», – мелькнуло у него голове.

И вдруг:

– Стоять!

Полицейская машина с визгом затормозила у тротуара. Парни бросились бежать. Двое полицейских ринулись за ними, а третий подскочил к Максиму:

– Ни с места! Руки на капот!

– Так это они на меня налетели.

– Стоять, я сказал!

Через минуту два напарника вернулись с добычей. В руках они вели одного из нападавших. Тот не сопротивлялся, поскольку рука его была круто завернута за спину и лишь жалобно поругивался.

– Мужики, – сказал как можно миролюбивее Уткин. – Они на меня напали, вон таксист подтвердит.

– Подтвердит, – ответил полицейский и повернулся к водителю, вышедшему из машины. – За нами едем. Все в отделение. Там разберутся.

– Мне-то это зачем? У меня юбилей завтра. Отпустите, жена дома ждет, – Максим все надеялся на сострадание стражей порядка.

– В отделении разберемся. И отпустим. Может быть.

В отделении дежурный капитан долго вертел в руках удостоверение Уткина. Сначала его определили в обезьянник вместе с задержанным парнем, сразу потерявшим всю свою спесь и пытавшимся доказать, что он ни в чем не виноват, а только должен вызывать жалость. Но, увидев документы Максима, его сразу выпустили и отправили к дежурному.

На скамейке напротив сидел грустный таксист, который, увидев Уткина, в сердцах бросил:

– Ну вот. Из-за вас вечер коту под хвост.

Капитан смотрел то на удостоверение, то на Уткина, потом вымолвил с укоризной:

– Ну что вас понесло-то, Максим Васильевич? Что делать-то с вами?

– Отпустить. Тем более они на меня сами напали.

Максим чувствовал себя отвратительно. Вдобавок разболелась нога, по которой попал один из нападавших. Откуда-то из глубины мозга начала подступать головная боль.

– А с этим что делать? Тоже отпускать? Нет, я не могу на себя ответственность брать. Тем более что нам велено о таких случаях докладывать.

– Да не надо никуда докладывать, – устало сказал Уткин. Капитан наконец решился на что-то и набрал телефонный номер:

– Виктор Сергеевич, тут такое дело…