Развод. Я его так любила - Анна Грин

Через час с небольшим, после того как я подписала все бумаги в городской больнице, мы остановились возле дверей частной клиники, где мы наблюдались.

Меня тут же Наталья Сергеевна определила на узи, на осмотр, но, покачав головой, хрипло выдохнула:

— Нет, нет, нет, Зоя, все хорошо, тонус да, есть небольшой, но не какой-то фатальный, хочешь, можем палату выбрать? Полежишь пару дней под капельницами? Ну, я же говорила, что надо проверить сердце.

Я тяжело вздохнула и покачала головой.

— Я его и проверяла. Я сегодня сдала анализы.

— Но анализы это мало, надо было хотя бы к кардиологу.

— Так я сходила к кардиологу.

Наталья Сергеевна сейчас была в состоянии не лучшем, чем у меня, поэтому, сменив пластинку, она заверила:

— Все у тебя хорошо, давай мы не будем переживать, все хорошо, не хочешь, если оставаться у нас, я тебе отправлю медсестру, она поставит тебе капельницы пару дней, а давай сейчас к кардиологу, и он посмотрит экг и так далее.

Но кардиолог разводил руками.

— Да, вероятнее всего, это кардионевроз, но его очень сложно диагностировать до последнего. Люди не знают, что у них есть какие-то проблемы, потому что картина всегда смазанная, в целом, я бы назначил седативы лёгкие, которые никак не отразятся на ребёнке.

Я только качала головой, ощущение беспомощности продолжалось, я в больницу не смогла сама дойти, и мне пришлось, стиснув зубы, позволить Виктору меня вынести из машины, Роза бежала следом, охала и ахала, и сейчас они вдвоём ждали меня в коридоре.

Собрав все заключения, я с трудом вышла из кабинета и, покачав головой, заметила:

— Нам надо домой. Медсестра приедет домой.

Роза, собрав у меня бумаги, тут же быстро стала складывать их в свою маленькую сумку, они туда не лезли, топорщились веером, но дочь не отчаивалась.

— Сейчас, сейчас мам, сейчас.

Виктор растерянно наблюдал за мной, старался перехватить мою руку, чтобы удобнее было идти, но я была и зла на него и беспомощна из- за него, поэтому да, он перехватил меня, обнял за талию, повёл к выходу из больницы. В гардеробе, помог мне одеться, и, слава Богу, Роза захватила самую лёгкую мою куртку. А когда я села в машину, то приложила ладони к низу живота и тяжело задышала.

— Нам надо будет заехать в аптеку, надо будет купить вот этот препарат, а ещё вот этот, — тараторила Роза, сидя на переднем сиденье, а мне снова было холодно, руки были холодные, ноги были холодные, я, выдохнув, сипло произнесла:

— А можно меня сначала отправить домой, а потом уже в аптеку и так далее.

Роза дёрнулась, обернулась ко мне, шмыгнула носом.

— Да, Роз, давай сначала маму отвезём, я останусь с ней. Ты сходишь в аптеку, у нас в доме она есть.

— Почему это ты останешься с ней? Я останусь с ней. — Пустилась перечить дочь, но Виктор только покачал головой.

— Если опять что-то случится, я не думаю, что ты сможешь как-то оперативно отреагировать на это все.

Когда мы приехали домой, Виктор помог мне выйти из машины и чуть ли не на руках донёс до квартиры. Я улеглась в кровать, поджала под себя ноги. Пока бегала Роза туда-сюда, пока они о чем-то договаривались с Виктором, мне показалось, будто бы сон начал сманивать меня, но потом входная дверь закрылась, и я поняла, что Роза ускакала в аптеку, Виктор тихо зашёл в спальню и произнёс:

— Хочешь, я тебе чаю наведу или хоть что-нибудь.

Я прикусила губу и хрипло произнесла:

— Что-нибудь это заявление твоей девки о том, что я напала на неё.

Глава 29

Зоя

Черты лица Виктора заострились, в глазах поселилась бездна и тьма. Муж стиснул зубы так, что по скулам заиграли желваки.

— Я решу этот вопрос, — только и выдохнул он, снимая с себя маску участливого мужа и хорошего отца, превращаясь в жестокого, беспринципного бизнесмена.

— Реши уж, как-нибудь. — Сквозь зубы произнесла я, натягивая на себя плед с его стороны кровати.

— Не переживай об этом, вообще ни о чем не переживай сейчас. Все, что происходит вокруг, это абсолютно неважно. Самое главное, чтобы ты была здорова, — медленно подбирая слова, выдохнул Виктор.

Я поняла, что такое лицемерие меня тоже не устраивало.

Он теперь все знал, он знал про ребёнка, он знал про беременность и как сейчас строить с ним диалог?

Я не понимала, что играть в молчанку, закрываться, не было хорошим вариантом, потому что рано или поздно нам придётся обсуждать тему беременности. Так пусть уж лучше рано, пока у меня есть некоторые преференции за счёт косяков с его стороны.

— Ты не имеешь права на этого ребёнка. — Тихо произнесла я, и Виктор послушно кивнул.

— Я знаю, этот ребёнок, вымоленный только тобой, я знаю, что этого ребёнка ты у бога выпросила. Я прекрасно понимаю, что после моего поступка я никаких прав ни на ребёнка, ни на тебя не имею, но об этом не надо сейчас. Сейчас самое главное, чтобы ты успокоилась…

— Ты не спрашиваешь, буду ли я рожать или нет, — хрипло сказала я, стараясь не расхохотаться от истерики и от отчаяния. При мысли про смех в рёбрах опять закололо, я глубоко старалась начать дышать. И Виктор, помедлив, заметил:

— Этот вопрос он вообще не стоит, я тебя не первый год знаю, для того, чтобы понять, что если ты чего-то хочешь, то ты этого добьёшься, я не первый год тебя знаю для того, чтобы рассуждать о том, что сейчас правильно с точки зрения морали или неправильно говорить об аборте. Я тебя знаю, поэтому точно также я знаю, что этот вариант для тебя неприемлем. Ты, вероятнее всего, поставишь крест на себе, но родишь ребёнка, — медленно выдохнул муж.

Я только сглотнула.

Да, он хорошо знал меня.

А я ещё надеялась, что он прекрасно понимает, что если я приняла какое-то решение, то я от него не отступлюсь.

— Это не твой ребёнок, только мой, — зачем-то снова повторила я, испытывая детскую обиду на него. Я то думала, он там будет рассказывать о том, как мы все вместе хорошо заживём, а он выбрал позицию взрослого в