Операция "Эликсир" - Сергей Борисович Рюмин

в инквизиторы религиозного католического ордена „Наследники святого Игнатия Лойоллы“, целью которого является уничтожение колдунов, ведьм и других представителей паранормальных порождений. По словам Ободзева последнее время он проживал на территории Переславской области в лесу в заброшенном монастыре, который использовался как база религиозного ордена. Запрос в Посольство ПНР направлен. Ободзев Кшиштоф помещен в психиатрическую больницу г. Саранска Мордовской АССР».

Устинов отложил документ, взял в руки второй лист:

«По полученным оперативным данным в августе 1981 года в Переславскую область направлен эмиссар-инквизитор религиозного католического ордена „Наследники святого Игнатия Лойоллы“. Целью пребывания является розыск религиозной реликвии, находящейся якобы на территории Кутятинского района».

Киструсс засмеялся. В этот момент дверь тихонько открылась, «Баба Лиза» внесла поднос с двумя чашками кофе.

— Спасибо большое, Елизавета Ивановна! — поблагодарил Киструсс. — Вы настоящий друг!

Елизавета Ивановна покровительственно улыбнулась, царственно кивнула и удалилась. Киструсс дождался, пока она закроет дверь поплотнее, произнес вполголоса:

— Своенравная старушка! Но правильная. Поэтому будет здесь работать, пока самой не надоест.

Устинов кивнул. Про Елизавету Ивановну в Управлении говорили разное. Конечно, мысли об её интимной связи с руководством никто не допускал: возраст давно не тот. Но вот то, что она знала про всех сотрудников Конторы всё и даже больше, чем они сами о себе, в этом все были единодушны.

— Ну, как? — Киструсс забрал документы, хохотнул. — Раньше бы посчитал всё это бредом. Но теперь, когда сам с этим столкнулся воочию… В Мордовии, видимо, еще с таким не сталкивались, но тем не менее всё скрупулезно записали и проинформировали. Насчет последней информации…

Он понизил голос.

— Мне товарищ с Главка предварительно позвонил и сказал, чтобы я к этому отнесся весьма серьезно. Артефакт уже в Москве, в резиденции Патриарха. Если инквизитор узнает, что его нет, он может решить найти причастных и отомстить им. А этот инквизитор… — Киструсс прокашлялся, — в общем, он тоже колдун, почти как наш Ковалев. Понял?

— Понял, — ответил Устинов. — Надо тогда его предупредить да и Кутятинский райотдел проинформировать, что непонятный тип у них ошивается.

— В усеченной форме, — добавил Киструсс. — Подозрительный иностранец, в контакт и в конфликт не входить, только наблюдение и немедленное информирование.

— Есть!

— Дожили, — бросил в спину Устинову Киструсс. — По родной земле инквизиторы-католики, практически диверсанты иностранные, шляются, как у себя дома!

Глава 17

Глава 17.

Отелло промахнулся

Вещи Наташки я перегрузил тотчас же, как приехал. Тётка Цветана определенно ждала меня. Когда я ей об этом сказал, она засмеялась:

— Предчувствие, сынок, предчувствие… Я уже столько лет на свете живу…

— Сколько? — тут же поинтересовался я.

— Много! — отрезала она.

— Где она у тебя жить будет? — спросил я. — Места-то хватит?

— Пока хватит, — вздохнула бабка. — Селифан вон с ремонтом помог, зиму как-нибудь перезимуем, а там…

Она замолчала, снова вздохнула и, глядя куда-то в сторону вниз, буркнула:

— А там, глядишь, и совсем изба освободится.

Я понял, что она имела ввиду, но не подал вида. Не проблема, подлечим старушку! Она сама и не узнает.

Вечер пошел по накатанной колее. Первым делом я наведался к Еремеичу. Отнес булку черного, конфет-карамелек, кулёк кускового колотого сахару. Почему-то он всем конфетам предпочитал именно простые «голенькие» карамельки по рублю за килограмм.

С ним вместе сходил к дубраве, а затем и к соснам. Подошел поближе к дубу-великану. Неведомая сила меня ласково подтащила ближе, прижала к коре. Я и не думал сопротивляться, только улыбнулся, раскинул руки и обнял ствол дерева. Закрыл глаза и почувствовал, как от дуба ко мне пошла теплая волна приятной расслабляющей силы. Я простоял минут пять-десять, совершенно отключившись от внешнего мира, поймав себя на мысли, что стоит попробовать здесь помедитировать.

Я с сожалением оторвался от ствола, пробормотав:

— Извини, мне поработать надо!

Древесный великан, кажется, меня понял (и почему я не удивлен?), прошелестел листвой в ответ что-то душевное. Я оглянулся на лесовика — Еремеич сидел на пенечке и с улыбкой смотрел на меня.

— Ты хочешь сказать… — начал я.

— Он тебя понимает, — сообщил Еремеич. — А вот тебе, чтобы его понимать, еще надо подрасти, — он стукнул указательным пальцем по лбу, — этим подрасти. Недолго, правда. Думаю, через годик ты с ним будешь разговаривать вполне свободно. Как я, например!

Он заливисто засмеялся. Я, честно говоря, не понял, действительно он может разговаривать с деревьями или врёт? Иногда он становился невыносимым вреднючим старикашкой, которому так и хотелось отвесить подзатыльник или дать щелбан.

Я поделился «живой» силой с саженцами — молодыми дубками, «выдал» каждому по паре конструктов, потом снова поделился силой. Всё по учебнику.

— Идём к соснам!

— Ты иди, я чуть позже, — Силантий Еремеевич подошел к дубу, поклонился в пояс, встал на колени и стал что-то выискивать среди корней. — Иди, иди! Я догоню!

Я усмехнулся и шагнул на «короткую дорогу» один. Несколько шагов и я уже у «своих подопечных» — саженцев сосны, высаженных в два ряда. Саженцы вымахали метра под три, а то и выше, распушились ветками во все стороны с пушистыми иглами. Только маловато их. Надо бы еще десятка два подготовить да высадить. По осени самое время.

Из-за крайнего дерева, тихо ступая, вышел волк — лобастый, в густой серебристой шкуре, седой, прямо-таки белоснежной холкой, здоровый, размером с крупную овчарку. Замер метрах в пяти от меня, оскалив желтые зубы. Следом из кустов показались еще два его сородича, хоть и поменьше размерами, но ненамного. Волчара-вожак хрипло рыкнул. Его сородичи, угрожающе скаля зубы, стали обходить меня с боков. Сам вожак пригнулся на передние лапы, готовясь к прыжку.

Я швырнул в него конструкт паралича, не забывая наложить на себя «каменную кожу». Почти одновременно конструкты паралича отправились в его сородичей вправо и влево.

Интересно было смотреть, как волки, столбенея, беззвучно разевали пасти и валились на бок. Особенно вожак, который, уже припав на передние лапы, оттопырил для прыжка мохнатую задницу. А тут — получите, распишитесь! И брык на бок.

Звери так и остались лежать. Даже лапами не смогли пошевелить. Только по телу каждого периодически пробегала судорожная дрожь.

В кустах, откуда вылезли эти зверюги, кто-то продолжал то ли поскуливать, то ли повизгивать.

Я нагнулся, ухватил вожака за седую шкирку, приподнял на вытянутой руке так, чтобы даже