Уральский следопыт, 1961-07 - Журнал «Уральский следопыт»

Летом 1914 года мне довелось присутствовать при показательных полетах аэроплана, впервые демонстрировавшегося в уездном городе Екатеринбурге каким-то заезжим авиатором. Я и сейчас это помню, хотя с тех пор прошло без малого 50 лет, огромное впечатление, вызванное появившимся над нашими головами летательным аппаратом, похожим на большую этажерку или ширму. С тех пор прошло много лет, и самолет стал таким же привычным и необходимым, как троллейбус и автомобиль.

Разумеется, когда я, мальчишка, восторженно орал, приветствуя полет аэроплана, я и не помышлял о том, что на мою долю выпадет счастье стать свидетелем первого полета человека в космос.

Сейчас, заканчивая эту статью, посвященную одному из величайших достижений нашего времени, я уверен, что мне доведется стать свидетелем и другого, еще более выдающегося события – первого полета советского человека к другим планетам. Эту уверенность создают и поддерживают во мне необычайные успехи, достигнутые наукой в нашей стране, идущей семимильными шагами к светлому будущему – коммунизму.

Академик В. ЧЕРНИГОВСКИЙ «Советская культура» N 44 (1224)

ТЕЛЕГРАММА

Свердловск „Уральский следопыт"

Сообщаем Иикольске Пензенской области организовался отряд разведчиков-следопытов имени Георгия Саакадзе тчк Все мы члены Общества охраны природы начали изучать историю своего района тчк Разыскиваем Героев Советского Союза тчк Ждите сообщений о наших делах

Командир отряда Виктор Мишаров

КОННЫЙ ПРОБЕГ МАНЬЧЖУРИЯ-ПЕТЕРБУРГ

В десять часов утра 14 сентября 1905 года из небольшой маньчжурской деревушки «Кндушань выехали два всадника, взяв курс на Петербург. Весь русский гарнизон, занесенный сюда недавно смолкнувшей войной, вышел провожать их. Среди военных только н было разговоров о странном и удивительном предприятии, затеянном их коллегой – молодым артиллерийским офицером Дмитрием Павловичем Басовым. Он решил в дальнем и трудном походе закалить и перевоспитать своего скакового коня, мечтал создать со временем новую породу русской лошади для армии и для спорта – выносливую и вместе с тем резвую и изящную. В отважный рейс с Басовым отправился его ординарец младший фейерверкер первой батареи первой Восточно-Сибирской стрелковой артиллерийской бригады Федор Федорович Володин.

Лошадь Басова – чистокровный английский жеребец по кличке Могол – была совершенно не приспособлена для такого пути. Тепличное животное, баловень ипподрома Могол не знал, что такое стужа, морозы, тяжелый грунт, высокие горы, перевалы, распутица с ее грязью по колено и льдом, режущим по утрам ноги до крови, переправы вплавь раннею весною, плохие ночлеги под скудной крышей вместо теплой конюшни, резкие смены в корме и воде.

Совсем другая лошадь была под Володиным.

Дмитрий Павлович Басов

Сибирский строевой конь Рак, двенадцати лет отроду, крепкий, выносливый, неутомимый, участвовавший в двух войнах, привыкший ко всяким условиям работы и корма.

Необычный поход, необычная цель. Предстояло пройти 8700 верст. Редкие города и деревни. Редкие дневки. Частые ветры, постоянные холода. Два всадника и двое их верных друзей – больше никого на петляющей в тайге дороге. И только вперед и вперед, наперекор стихии.

И вот перед путешественниками заветный Урал, за которым уже, кажется, рукой подать до родного дома: одному – в Петербурге, а другому – под Орлом,

Дмитрий Павлович Басов подробно описал уральский отрезок пути.

«…продневав 13 марта 1906 года, мы утром 14 выступили далее. Характер местности постепенно изменился: показались горы, холмы. Дорога была ужасна, лошади непрестанно проваливались, шли с трудом, выбирая где ступить. Мы двигались медленно и только шагом, приближаясь к Уральским горам.

Ночь с 16 на 17 марта мы провели в городе Верхне-Уральске, живописно расположившемся в котловине гор при реке Урал. Часа полтора я отыскивал командира пятой льготной казачьей батареи, чтобы получить разрешение остановиться на ночлег. Ужасно обидно бывало по прибытии в город часами искать приюта: и сам не отдыхаешь, и лошади под седлом ждут результатов моих хлопот и беготни. Несмотря на все удовольствия остановки в частях войск, я после Верхне-Уральска решил не мучить впредь ни себя, ни лошадей ожиданием получения разрешений и предпочитал оставаться в гостиницах и номерах для приезжающих, лишь бы дать всем нам скорее отдых и покой.

Наконец мы увидели Урал. 17 марта 1906 года, по выходе из Верхне-Уральска, вступили мы на коммерческий тракт, пересекающий весь горный хребет и проходящий через заводы Белорецкий, Узянский и Авзянопетровский.

Мы шли живописной местностью, почти непрерывно спускаясь в глубокие ущелья и вновь поднимаясь на высокие перевалы.

Горы и лес окружали нас. Тракт, местами совершенно свободный от снега, местами же покрытый толстым слоем его, лентой вился по горам, и перед глазами нашими открывались чудные картины, роскошные виды Урала, озаренного первой весенней улыбкой. Красота и величие оживающей природы, шум водопадов, щебетание птиц, яркое, веселое солнце, – словом, все нас окружающее, было сказочно великолепно и производило неотразимое впечатление. Как в панораме, проходили перед нами все новые и новые виды – один богаче и фантастичнее другого.

Сама по себе дорога была очень тяжела, не говоря уже о том, что она была трудной, как горная: глубокие тающие снега делали ее окончательно непроезжей. Мы подвигались одним шагом, с громадными усилиями преодолевая препятствия, вызванные весною с ее жестокой распутицей. Бывали случаи, когда лошади в рыхлом снегу буквально копошились, уходя в него по брюхо и не будучи в состоянии двигаться.

Дни стояли ясные, теплые, настоящие весенние. Реки разлились, паромы еще не установились, и мы дважды принуждены были пускать лошадей через реку Белую вплавь. Обе лошади шли смело в воду и свободно переплывали широкую и быструю реку, легко управляемые длинною веревкой.

20 марта на 25-й версте мы стали подниматься, переваливая через высокую гору Ала-Тау, и лишь на 40-й версге спустились в глубокое, узкое ущелье, необыкновенно мрачное и дикое. Дорога, пролегающая по самому дну его, прихотливо извиваясь и крутясь, постепенно выводила нас из гор, и, наконец, мы вышли на равнину, оставив сзади чудный Урал со всей его приветливой красотой…»

Всю полосу Уральских гор – 300 верст – Басов и Володин прошли за шесть суток, делая по 50 верст в день.

– Только бы Волгу переехать, а там совсем будет близко до дому, – мечтательно вздыхал Володин, затосковавший по родной орловской деревне.

Тяжелая дорога подорвала здоровье Володина. И как он ни держался, как ни бодрился, в Самаре пришлось спешиться и не на один