Мой случайный муж - Анастасия Градцева

А потом бесцеремонно отпихивает Джека, вздёргивает меня на ноги и обнимает так крепко, как будто ему не все равно.

Как будто он правда хотел меня найти. И нашел.

Я стою, прижавшись к большому горячему телу Глеба, и слушаю, как в его груди тяжело бухает сердце. Этот звук меня успокаивает. И его запах — пряный, древесный, мужской — тоже успокаивает.

— Ты идти можешь? — хрипло спрашивает он куда-то мне в макушку.

Я невнятно угукаю.

Я сама не знаю, если честно.

Вдруг что-то влажное и холодное касается меня под коленкой, я ойкаю, но тут же понимаю, что это Джек.

Он лезет к нам с Глебом и как будто недоволен, что мы обнимаемся без него.

Я кладу одну руку ему на холку и поглаживаю теплую жесткую шерсть, а второй рукой по-прежнему держусь за Глеба.

— Вы меня нашли, — наконец говорю я.

— Каким-то, блядь, чудом, — буркает Глеб. — Ему скажи «спасибо». — Он кивает на пса. — Будь он поглупее или не c таким острым нюхом, осталась бы ты куковать в лесу.

— Я уже почти смирилась, что умру тут, — признаюсь я. — Не думала, что ты пойдешь меня искать.

— Что за херня?! С чего ты взяла?

— Ну… Я же тебе не нужна тут. Мешаю.

— Ты дура, — со вздохом сообщает Глеб.

Еще вчера я бы оскорбленно заорала, что он тупое хамло и пусть на себя вообще посмотрит. А сейчас только молча пожимаю плечами.

Возможно, я и правда дура.

— Дай попить, — жалобно прошу я, увидев торчащую из кармана его рюкзака бутылку. — Пожалуйста.

Глеб молча протягивает мне бутылку, и я присасываюсь к ее горлышку, жадно глотая воду — такую вкусную, такую прохладную. Когда на донышке почти ничего не остается, я вдруг замечаю на себе взгляд Глеба.

Он смотрит как-то странно.

— Ты тоже хочешь? — неловко спрашиваю я.

Он мотает головой, но смотреть не перестает.

— Нет. Пей.

— Ура, — тихо бормочу я и допиваю остатки воды.

Пустую бутылку Глеб убирает в рюкзак и спрашивает:

— Ты как? Повреждения какие-то есть?

Я задумываюсь.

— Ну, комары покусали. Это считается?

Мне кажется, что Глеб и Джек вздыхают синхронно.

Что они при этом обо мне думают — никому не известно.

— Комары считаются за мелкий ущерб, — наконец говорит Глеб, и мне кажется, что я слышу в его голосе мягкую насмешку. — Остальное в порядке?

— Вроде да. А далеко отсюда до дома? — осторожно интересуюсь я.

— Примерно полчаса идти. Сможешь?

— Смогу, — мужественно говорю я, хотя сама в это не очень верю.

— Тогда идем.

Глеб берет меня за руку, и это настолько неожиданно, что все мое внимание переходит туда: в ту точку, где моя бледная и узкая ладонь тонет в его руке — смуглой и широкой.

Зачарованная и удивленная, я иду так какое-то время, а потом немного привыкаю и вот тогда…

Тогда я начинаю чувствовать ноги.

Мои истертые уставшие ноги, в которых каждый шаг отдается приглушенной болью.

Но я сжимаю зубы, сильнее вцепляюсь в руку Глеба и продолжаю идти. Перед нами мелькает Джек, и почему-то, когда я сосредотачиваюсь на нем, идти легче.

Господи, ненавижу лес.

Он просто какой-то бесконечный! И одинаковый!

— Стоп, — вдруг говорит Глеб.

— Что? — спрашиваю я.

— Принцесса, что такое? Ты так дышишь, как будто сейчас помрешь.

— Ну…

— Загну. Говори нормально.

— Ноги немного болят, но мне нормально! Правда, нормально! — поспешно убеждаю его я. — Я дойду.

Глеб хмурится и смотрит мне в глаза.

— Ты думаешь, я тебя брошу тут что ли, если ты скажешь, что не можешь идти?

— Э… ну… нет?

Возможно.

Кто его знает.

Ни на кого нельзя рассчитывать, кроме себя.

— Залезай мне на спину.

— Не надо! — почему-то пугаюсь я. — Я тяжелая! Очень!

— Сто кило? — практично уточняет Глеб.

— С ума сошел? — искренне обижаюсь я.

А этот хам широко улыбается.

— Ну если не сто, значит, не тяжелая. Залезай.

Глеб присаживается, я неуверенно обхватываю его крепкую шею руками, он подхватывает меня под бедра и встает.

Я взмываю в воздух, сидя на его спине, и вижу теперь весь мир немножко сверху.

Это забавно.

О его горячих ладонях, которые касаются моих бедер и немного голой кожи там, где сбились шорты, я стараюсь не думать.

И у меня почти получается.

— Пришли! — кричу я, когда мы наконец выходим из леса.

Голос срывается, и я позорно хлюпаю носом.

Кажется, я в жизни не видела ничего лучше этого домика и забора.

Как же я им рада!

Глеб ставит меня на землю около калитки, и мы заходим внутрь.

Джек скачет вокруг нас, как щенок, и я не удерживаюсь, присаживаюсь и начинаю его гладить. Он подставляется под мою ладонь и в какой-то момент смешно плюхается на землю, выставив свой неожиданно трогательный живот.

— Спасибо, — шепчу я, старательно наглаживая Джека. — Спасибо.

— Он сегодня молодец, — говорит Глеб, и столько тепла в его голосе я, наверное, ни разу не слышала. — С меня хорошая кость, Джеки, и пакет твоих любимых сухариков. Сейчас давай цепь на тебе застегнем, и я схожу за ними.

— Нет! — вырывается у меня. Я резко встаю, нахожу взглядом Глеба и твердо повторяю: — Нет. Больше никакой цепи.

Джек весело повизгивает, как будто понимает, о чем я говорю, а Глеб смотрит на меня так, что у меня мурашки бегут по спине и рукам.

В его глазах темнота, огонь, сила и странная нежность, выбивающая почву из-под ног.

Я не знаю, что делать с этим чувством. Оно меня пугает.

— Хорошо, — медленно говорит Глеб