Лехаим, бояре, или Мельпомена смеется. Актерские байки - Татьяна Борисовна Альбрехт

Никулин и торжественно произносит: «Товарищи! Вы все знаете, что есть такие замечательные артисты – Миронова и Менакер. Так вот, здесь присутствует (Миронов весь позеленел, замер)… артист Анатолий Папанов, за которого я и поднимаю этот тост!» Миронов показал Никулину кулак, а бакинские актеры долго не могли понять, отчего москвичи так хохочут…

* * *

Рассказывает Евгений Весник:

Как-то в Москве, не рассчитав в гостях своих возможностей за столом, еле-еле добрались с Папановым до такси. Едем.

– Ты кто?

– Весник.

– Как зовут?

– Женя.

– Не ври! Он мой друг! (Пауза). Ты кто?

– Весник…

И так до самого дома…

Назавтра я напоминаю Папанову приведенный текст.

Папанов (на лице – возмущение):

– Не ври! А еще друг! Болтун!

* * *

Представление о жизнерадостности и чувстве юмора Осипа Наумовича Абдулова дает отрывок из записей о нем Фаины Георгиевны Раневской, с которой его связывала многолетняя дружба и творческая совместная работа.

«Однажды, после окончания ночной съемки в фильме „Свадьба“ по Чехову, нам объявили, что машины не будет и что нам придется домой добираться пешком. Осип Наумович сердился, протестовал, долго объяснялся с администратором, но, тут же успокоившись, решил отправиться домой, как был: в гриме с черными усами и огромными черными бровями, в черном парике и турецкой красной феске. Меня он попросил пройтись с ним, тоже не снимая грима и моего костюма – допотопной мантильи и капора. На улице он взял меня под руку и стал рассказывать какую-то историю на тут же им придуманном языке от лица своего грека. При этом он свирепо вращал глазами, отчаянно жестикулировал и вскрикивал фальцетом. Идущие нам навстречу домохозяйки с авоськами в ужасе бежали от нас, не оборачиваясь. И это была не только озорная шутка, это тоже было творчество, неуемный темперамент, щедрость истинного таланта. И это было после труднейшей ночной съемки…»

* * *

Юрий Никулин рассказывал мне, как во время зарубежной поездки артистам устроили автобусную экскурсию, и гид вдруг сказал в микрофон: «А сейчас будьте внимательны: мы подъезжаем к месту, где все бросили пить и курить!» Автобус повернул за поворот, и все увидели большую надпись: «Городское кладбище».

* * *

Блистательная балерина, замечательная актриса и милейший человек Екатерина Максимова – очень маленького росточка. Однажды ночью неслась она по Москве на своей большой машине, вдруг на середину дороги выскочил гаишник, засвистел и замахал палкой! Катя остановилась. Милиционер подошел, заглянул, как-то хмыкнул и козырнул: «Проезжайте!»

– А что я такого нарушила? – поинтересовалась балерина.

– Да… ничего, – смущенно сказал милиционер, – я смотрю, что такое: машина сама едет, а за рулем не сидит никто!

* * *

Было время, когда Евгений Симонов еще не был ни главным режиссером, ни народным артистом, ни профессором, а был совсем молодым режиссером, пришедшим в Вахтанговский театр, который возглавлял его отец, Рубен Симонов. Как-то он решил пробежать с этажа на этаж по задней лестнице театра, которой обычно мало пользовались, выскочил на площадку и остолбенел. У лестничных перил один из видных деятелей театра и училища… как бы это помягче сказать… совершал любовный акт с молодой актрисой. Симонов ойкнул, резко дал задний ход и побежал к другой лестнице. А через десять минут наткнулся на пылкого любовника в фойе театра. Тот остановил его и сурово сказал: «Женя, я делаю вам замечание! Вы почему не поздоровались с педагогом?!»

* * *

На вахтанговской сцене идет «Антоний и Клеопатра». В главной роли – Михаил Ульянов. События на сцене близятся к развязке: вот-вот героя истыкают ножами… По закулисью из всех динамиков разносится бодрый голос помрежа: «Передайте Ульянову: как только умрет, пусть сразу же позвонит домой!»

* * *

Однажды Георгий Бурков пришёл в гости к Василию Шукшину, который что-то сосредоточенно дописывал.

– Подожди минут пять, сейчас закончу.

Бурков подошёл к окну, стал рассматривать улицу и заметил, что по стеклу ползёт оса. Актёр скатал журнал и начал охоту. Ударил – мимо, ещё раз – оса снова перелетела, в третий раз ударил – и стекло со звоном разбилось…

– Ну хоть убил? – вздохнул Шукшин, не поднимая головы.

* * *

Режиссёр Александр Митта вспоминал, как поступал во ВГИК его однокурсник Василий Шукшин, приехавший в большую Москву из маленького алтайского села.

Творческое собеседование проводил режиссёр Михаил Ромм.

– Расскажите мне о Пьере Безухове, – попросил он будущего студента.

– Я «Войну и мир» не читал, – сказал Шукшин. – Толстая книжка, времени не было.

– Вы, что же, толстых книг не читаете? – удивился Ромм.

– Одну прочел, – ответил Шукшин. – «Мартин Иден». Хорошая книжка.

Ромм возмутился:

– Как же вы работали директором школы? Вы же некультурный человек! А еще режиссёром хотите стать!

И тут взорвался Шукшин:

– А вы знаете, что такое директор школы? Дрова достань, напили, наколи, сложи, чтобы детишки не замерзли зимой. Учебники достань, керосин добудь, учителей найди! А машина одна в деревне – и та на четырех копытах и с хвостом… А то и на собственном горбу! Куда уж тут книжки толстые читать!

Ромм поставил ему «отлично» и принял. Говорили, что он специально взял к себе двух необычных студентов: один знал слишком много – Андрей Тарковский, а другой знал слишком мало – Василий Шукшин.

* * *

Невзлюбили как-то студенты своего преподавателя и решили его проучить.

Месть они избрали оригинальную.

Все преподаватели театрального института, естественно, играли роли в театрах. Этот тоже участвовал в серьезной классической пьесе с большим количеством глубоко философских монологов.

По ходу пьесы этот препод-актер должен говорить весьма серьезный текст при этом он подходит к шкафу, открывает дверь, что-то смотрит и вновь закрывает его. А зрителям внутренность шкафа не видна.

Студенты всем этим и решили воспользоваться.

И вот во время спектакля актер читает свой архиглубокий монолог, подходит к шкафу, открывает – а там – Ж@ПА! Голая, естественно. Но препод даже бровью не повел! Все так же спокойно льется умный монолог о судьбах отечества… И старания добровольца, сидящего в шкафу, пропали даром.

Студенты очень обиделись и решили – ах так! Ну тогда будем дежурить по очереди с голой ж@пой в шкафу до тех пор, пока он во время своего монолога не сконфузится на одном из спектаклей!

Сказано-сделано, и с тех пор пошло – спектакль, монолог, голая ж@па в шкафу, преподавателю хоть бы что, читает, не сбивается!

Прошел месяц, студенты уж совсем отчаялись, и настал день, когда очередной «дежурный» не явился!

И вот идет пьеса, серьезный, умный монолог…, преподаватель открывает шкаф… Заминка и, через секунду его пробивает громовой хохот на весь зал, и, давясь от смеха, он изрекает: «А ГДЕ ЖЕ