Полдень XXI век 2005 № 03 - Самуил Аронович Лурье

доверяет мне только бессмысленные дела.) — Нужные вещи на теплоходе. Там же в сумке спутниковый телефон. Вы единственный пассажир на этом торговом теплоходе, — она критически оттопырила нижнюю губку, — поэтому ведите себя естественно. — Она, наконец, обратила внимание на мои домашние тапочки. — Мой муж не выносит незнакомых людей, попробуйте пробиться к нему. Поработайте с окружением. — Она опять критически оглядела меня. — Историю родного края любите? Нет? Фотографией интересуетесь? Тоже нет? Тогда пейте растворимый кофе с буфетчицами. Мне все равно. Закончив путешествие, выложите мне полную информацию о муже. О его пристрастиях. О его случайных женщинах. О его детях.

— Разве у святых бывают дети?

— Даже у ежа бывают, — ответила она уверенно.

Еще мадам Генолье была уверена, что несколько лет назад брат Харитон убил своего делового партнера (ее брата). Конечно, страшно так думать о собственном муже. «В основном догадки. Доказательства соберете вы». Муж и ее брат несколько лет успешно вели общее дело, сбрасывали на руки таежных мужиков продукцию умирающих сибирских заводов, а потом что-то случилось. То ли Антон заблудился в тайге (она этому не верит), то ли его специально бросили. И муж здорово изменился. Раньше вместе с Антоном орал в ресторанах: «Еду и выпивку для горстки подлецов!» — а теперь основал психоэзотерический центр «Жарки», ведет простую, размеренную жизнь, напрямую общается с неизвестными разумными силами Космоса.

А началось все с того, что в последнюю совместную поездку мужа и брата теплоход посетили какие-то траченные молью старички. Поднялись на борт в одной уединенной протоке. Перебивая друг друга, заговорили о Большой лиственнице. Уверяли, что к волшебному дереву каждое лето собираются различные зверьки, птицы. Лесные прибегают.

— Слышали про лесных?

Я кивнул. Как раз в те дни в молодежных газетах много про них писали.

Якобы к одной домохозяйке в северном городке начал ходить огромный лесной человек. Мохнатый, мускулистый. Отзывался на кличку Иван, пахло от него нефтью и куревом. В другом северном городке, наоборот, молодая женщина бегала к дикому лесному человеку, случайные свидетели слышали, как он матерится. Конечно, нажила мохнатого ребенка. А еще в одном поселке стали пропадать со склада бутылки со спиртом. Потом бутылки находили пустыми. И все такое прочее. Истории о диких северных людях тревожат только моего приятеля биолога Левшина.

Ну да, вранье, наверное, мило согласилась мадам Генолье, пуская зайчиков крупным бриллиантом. Но ее брат запал на тех старичков. Решил спилить указанную Большую лиственницу, а лесных диких выловить. О сути той просьбы как-то не задумывался, но раз просят старички, почему не спилить? Крупные зоопарки охотно откликаются на новые виды. Правда, поход в глухую тайгу совсем не получился. Из сумеречных дебрей вернулся только муж. Уходил в тайгу с Антоном и с местным проводником, а вернулся один. Обдолбанный буратино! Стал впадать в откровения. Прямо страшно, как точно угадывает прошлое и будущее. Ее это нервирует. Она чувствует, что Антон не мог просто так потеряться. Вот какую записку она нашла в бумажнике мужа. Случайно, понятно. «Я может некультурная а мне нравится как ты смотришь. Все говорят это сказка а я все равно хочу».

— Это имеет какое-то отношение к вашему потерявшемуся…

— …убитому…

— …брату?.

— А то!

Мадам Генолье всерьез решила отправить меня на Север.

Видимо, ее желание чудесно совпало с желанием Роальда, а он решил, что их желания совпадают с моими. Уезжая в Китай, сладкая Архиг повна, друг мой, роза и ласточка, сказала: «Вернусь, поженимся». Прозвучало как угроза, я страшно запаниковал. Вот Роальд и решил отправить меня на теплоходе. Не в его правилах отказывать богатым клиентам, если они даже дурь несут. В предстоящем расследовании он не видел никакого риска и надеялся получить с мадам приличные деньги. А сама мадам надеялась узнать правду. Кеша любит Валю, а женится на Тосе. Тося обожает Колю, а ложится в постель с Кешей. Кеша страстно мечтает о ребенке, но рожает Тося от Коли. А если глубже копнуть, Тося крепко влюблена в Валю. Все хотят знать правду, и все от этого страдают.

— Знаете частную клинику Абрамовича?

Я кивнул. Слышал от одной девушки, подобрал по дороге в Томск. Назвалась аспиранткой. По имени Наташа. Будущая специальность — философия. А день как раз выдался душный, к сто семьдесят второму километру Наташа почти разделась. Я, конечно, осуждал себя, но не мог обидеть попутчицу. В конце концов все пройдет, все забудется, Наташа станет доктором наук. «Как в клинике, правда?» — Она считала, что доктора работают непременно в клиниках. Даже уточнила: «В таких, как у Абрамовича. Хорошо бы попасть в клинику, где богатых психов до жопы». И впилась мне в плечо хищными ровненькими зубами.

Еще в одной бумажке (ее мадам Генолье тоже нашла в бумажнике мужа), лежала светлая прядка. И текст соответствующий. «Возврат любимого, предсказания, снятие порчи, депрессии, страха, зависимости, безбрачия, работа по фото, обряд на удачу, целительство головы и ног. Еще всех зовем в народный хор, кто хочет заработать и повеселиться».

— О чем это вы?

— Извините, тут так напечатано.

— Да это же просто старая газета.

— Ах вот как! Значит, дело в волосах? Показывали прядку экспертам?

Нет, ничего такого она не делала. Это я буду делать. Потому она и созвонилась с Роальдом. «Наверное, китаянка. Видите, какая масть?» Почему-то мадам Генолье казалось, что женщина, с которой связался в тайге ее Святой, непременно китаянка. «И никакая не лесная, а просто нелегальная падла из-под Харбина или Чанчуня». Ее это прямо бесило. Она не думала, что с венгеркой или с англичанкой было бы удобнее, но мысль о китаянке ее прямо бесила. Нынче по Сибири нелегалок бродит больше, чем сибирячек. Десятки тысяч. И всех надо удовлетворить. В Китае запрещают иметь нескольких детей, вот они и бегут к нам. Здесь рожают, возвращаются с ребенком. Это проще, чем выпрашивать разрешение на очередную беременность.

2

Размышления мадам Генолье оказались, впрочем, практичными.

В частной клинике Абрамовича, сказала она, побывал недавно один человек. Неважно кто. Сделал интересные фотографии, но, смываясь от охранников, спрятал цифровую камеру за старым гнилым забором. Повесил на какой-то ржавый гвоздь. А вокруг клиники возводится новая бетонная стена. Строители наткнутся на камеру. «Понимаете?»

Я не понимал.

— Брат Харитон поддерживает клинику. Суммы так велики, что я не могу считать их просто благотворительностью.

Я все еще не понимал.

Мадам улыбнулась. Камеру из сада надо забрать.

— Видите?

На заднем сиденье «Линкольна» валялась замызганная синяя униформа.

Я вспомнил о включенной плите, но за час скороварка не должна была выкипеть. У меня