Творцы истории. Кто, как и почему сформировал наше представление о прошлом - Ричард Коэн

В двенадцать лет ат-Табари покинул дом и следующие два десятилетия много путешествовал. Сначала он отправился в Рей (теперь пригород Тегерана), где провел пять лет за изучением исламского права. В итоге ат-Табари поселился в Багдаде, где и жил до самой смерти. По легенде, на протяжении сорока лет он ежедневно исписывал сорок страниц. Впрочем, некоторые мусульманские авторы оставили книги не менее объемные, чем ат-Табари. Так или иначе, он был удивительно трудолюбивым человеком. Возможно, этому способствовало наличие дохода (его отец сдавал в аренду имущество в родном городе), а позднее он получил наследство. Ат-Табари никогда не занимал ни чиновничью, ни судебную должность.

К 875 году ат-Табари уже был весьма сведущ в мусульманском праве во всем его разнообразии, а к сорока годам считался выдающимся знатоком традиций, законов, истории и Корана. Человеком он был известным, пусть и неоднозначным. Хотя сам он превыше всего ценил свои юридические труды, из множества написанных им книг выдающихся две – и обе они не о праве. “Тафсир ат-Табари” – пространный комментарий к Корану – быстро стал краеугольным камнем исламской экзегетики. Вторая книга, “Та’рих ар-русул ва-л-мулук” (“История пророков и царей”), соединяет рассказы о сотворении мира и пророчествах с историей ряда древних народов, в первую очередь персов. По преданию, изначально каждый трактат насчитывал 30 тысяч страниц, но ученики, обязанные записывать под его диктовку, не справлялись с таким объемом, и ат-Табари сократил их в десять раз, восклицая: “Помоги нам Аллах! Не осталось больше честолюбия”[199].

“История” ат-Табари увидела свет, когда ему было далеко за семьдесят. В опубликованном виде его сочинение занимает чуть менее 7,5 тысячи листов (полторы печатных страницы примерно соответствуют листу рукописи). Эта работа заметно уступает “Тафсиру” – возможно, в силу преклонного возраста автора или разногласий в его источниках, а может, из‐за довольно поспешного сокращения первоначальной версии. На популярности книги это не сказалось. По некоторым данным, в библиотеке фатимидского халифа Абу Мансура Низара ибн Маадда аль-Азиза Биллаха (955–996) хранилось двадцать списков “Истории” (один – сделанный рукой самого ат-Табари), а к 1169 году, когда правителем Египта стал Саладин, ее автора чтили настолько, что в султанской библиотеке якобы насчитывалось целых 1,2 тысячи экземпляров.

На современный взгляд, книга неудовлетворительна. Хотя в распоряжении ат-Табари имелось огромное количество материалов, не более 10 % их касается текущих событий, а если он все же описывает современность, то опускает важные детали, и крупные фигуры остаются в тени. Ат-Табари не цитирует другие исторические книги, оговаривая, что такие сочинения не рекомендованы или запрещены. Он хорошо понимал, что писать дозволено, а чего следует избегать, и заранее обозначил свои рамки в осторожных легистских выражениях:

Да будет известно всякому, кто изучает мою книгу, что все в ней упоминаемое и как будто бы мною описываемое опирается только лишь на переданное мне в изложениях, которые я здесь пересказываю, и на обычаи, коим, по моему разумению, следовали рассказчики, а не на то, что можно предположить логическим рассуждением либо вывести умозрением, за исключением отдельных случаев. Так я поступаю потому, что сведения о сообщениях людей прошлого, как и нынешние известия о людях наших дней, достигают того, кто не жил в давние времена или же не видел событий своими глазами, лишь путем преданий и пересказов, без всякого умозаключения и осмысления. Посему, если какой‐либо из упомянутых мною в этой книге рассказов о людях прошлого читатель или слушатель сочтет сомнительным или недостойным упоминания, не увидев в нем ни отражения истины, ни правдоподобного содержания, пусть возлагает ответственность за это не на нас, но на тех, кто так передал, а мы лишь передали дальше[200].

С точки зрения ат-Табари, знание о прошлом не может быть построено на логических рассуждениях и выводах, а может только передаваться. Он близко подошел к грани дозволенного, дерзнув оценивать, какие из его источников надежны, но это не значит, что ат-Табари считал себя новатором. В этом смысле он в большей степени правовед и собиратель канона, нежели историк[201]. (Впрочем, однажды, желая объяснить аллюзию в Коране, ат-Табари упоминает, что царь Соломон приготовил пасту для удаления волос, чтобы избавить царицу Савскую от растительности на ногах.) Важно, что он работал в то время, когда чутье требовало подавать истории так, чтобы они соответствовали и букве, и духу Корана. Как гласил один афоризм, мудрец подобен ювелиру, искусно мастерящему ожерелье из драгоценных камней, которые нашел кто‐то другой[202].

У современного читателя все это может вызывать затруднения. Ат-Табари предпочитал, по крайней мере в вопросах историографии, полагаться “на обычаи и заветы, идущие от Пророка нашего и от праведных первых мусульман, живших прежде нас, а думать и рассуждать мы не станем”. Как у помощника комиссара в “Тайном агенте” Джозефа Конрада, мысль ат-Табари “будто переступала от слова к слову, точно они были камешками, по которым его интеллект перебирался через ручей ложных решений”[203]. Пусть он и раскачивал лодку, но ни в коем случае не намекал, что бывают и другие плавсредства, на которых можно передвигаться не хуже.

Все эти годы ат-Табари не терял связи с родным городом и возвращался туда по крайней мере дважды. Во второй раз это произошло в 903 году, когда из‐за своей откровенной манеры высказываться ему пришлось спешно уехать: друг предупредил, что наместник приказал взять его под стражу. (Самому другу повезло меньше: его схватили и выпороли.) В другой раз, в Багдаде, ат-Табари раскритиковал влиятельного Ахмада ибн Ханбаля, заявляя, что ханбалитская школа нелегитимна, поскольку ее основатель не настоящий юрист[204]. В последние годы его жизни последователи ибн Ханбаля враждовали с ат-Табари – от летевших в него во время выступлений чернильниц до более серьезных нападений. Травля дошла до того, что аббасидские власти вынуждены были утихомирить ханбалитов силой. Начальник багдадских стражей порядка пытался устроить дебаты между двумя сторонами, чтобы урегулировать разногласия. Ат-Табари согласился, а вот ханбалиты забросали его дом камнями, “коих набросали целую кучу”. До самого конца ат-Табари жил в страхе, что ханбалиты нападут снова.

Умер он в Багдаде 17 февраля 923 года. Власти, опасаясь очередных беспорядков, похоронили ат-Табари тайно, ночью. В последние минуты он объявил, что прощает всех своих недругов, кроме одного, который обвинял его в “привнесении новых идей в религию” – с его точки зрения, несмываемое оскорбление, ведь всю жизнь он чтил унаследованные от предков традиции.

Несколько столетий исламские сочинения любого рода противостояли свободе мысли, благодаря