Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Осенняя сюита» - Альманах Российский колокол

А после баньки – водочки сто грамм,

И захрустит в зубах листок капусты.

Витает в воздухе пивной бальзам.

Вдруг хлынул жар, и нету больше грусти…

Осенние картинки

* * *

Медные листья навеяли сон.

Спят тополя в тумане.

Город вздыхает. Шуршанье авто.

Дух сентября витает…

* * *

Туман густой.

В нём словно вязнут листья.

Звучит в душе рифмованная грусть…

Рябины дарят красных ягод кисти.

Листок багряный примеряет груздь…

* * *

Осень промозглая. Дождик идёт.

Солнца пробился лучик.

Вечер тревожит нас. На горизонт

Вновь наплывают тучи.

* * *

Луна повисла в прозрачной дымке,

Вершины сопок золотит закат.

Октябрь – начальник в белой паутинке —

Вновь принимает осени парад.

* * *

Пожелтевшие листья…

Небо в серых лохмотьях…

Город серый, уставший,

Погружается в осень…

Позабытая пристань,

Там, где нет пароходов.

Дождик крыльями машет

Над дорожкой средь сосен.

* * *

В холодных водах лик зеркальный

Осенних сумрачных небес

Был отражён. И эхом дальним

Крик журавлей услышал лес.

* * *

Пороша летает, грязь во дворе.

Вихорь кружится, бьётся в стекло.

Снова ненастье шумит в октябре.

Сыро и грустно… Лето ушло…

* * *

Облетели тополя…

Шорох мокрых листьев…

Жёлто-серые поля…

Иней лёг на крыши…

Вячеслав Черноводский

Вячеслав Черноводский – член Российского союза писателей, поэт-переводчик, проживает в Чите.

Природа больна

Больна природа. Диагноз – осень.

Дрожат деревья, листву роняя,

И бродят тучи, скрывая просинь,

И дождь холодный асфальт пятнает.

Гуляет ветер, рождая волны.

И бьётся в берег река упрямо,

А берег выстлан листвою жёлтой,

Смолой янтарной сочатся раны

Деревьев старых, видавших виды.

Луна повисла лимонной коркой.

Хотя на осень глядит с обидой,

Но всё ж лекарством, таблеткой горькой,

Природу лечит, как доктор мудрый.

За это платы она не просит —

Уходит молча туманным утром…

Больна природа. Диагноз – осень.

Страдает осень

Страдает осень от одиночества,

Сплетая ветви в паучье кружево,

И шепчет Ветер Её Высочеству:

– Зима желает явиться к ужину…

Но опоздала. Явилась полночью,

Созвездий крошки раскинув свастикой:

– Я лишь с визитом. Попозже – полностью…

И Осень тихо ей шепчет: «Здравствуйте».

И улыбалась луна игривая,

Сияя в небе лимонной долькою:

На чёрном – желтое. Была красивою!

Морозец лёгкий колол иголками.

Визит окончен. С лучами первыми

Исчезло чудо, как наваждение.

Страдает Осень. И всеми нервами

Переживает предупреждение…

Осенний вечер

Пряталось солнце за дальним холмом,

Густо поросшим громадами сосен.

Край горизонта закатным огнём

Был опалён – вид был так грандиозен!

Листья роняя с пожухлых кустов,

Вздрогнул испуганно заспанный ветер,

И, раздвигая края облаков,

Плавно вуаль опустил поздний вечер.

День умирал, с угасаньем лучей

Медленно в ночи покой погружаясь.

Звёзды зажглись миллиардом свечей.

Вышла луна, красотой наслаждаясь.

Современная проза

Надя Бирру

Лиза, Феликс и осенние листья

В прудах плавали рыжие листья. Лиза бродила долго и без устали – по лесу, по лужайкам, глядела на воду, не думала ни о чём. Иногда она останавливалась, обняв дерево, и замирала так, точно прислушиваясь. Отсюда, издалека, чужие бури её не доставали. Казалось, там, вдали, идёт спектакль, написанный неумелым драматургом с целью позабавить и заинтересовать одного-единственного зрителя. Но и воображение, и слух, и глаза устали от криков, от ирреальности далёких видений. Наступивший теперь покой был желанен. Он ничего не обещал и потому не обманывал.

А рядом был друг. Он был всегда поблизости – надёжный и молчаливый. Он заботился о ней как о ребёнке, и ничего не просил взамен.

И небо было синим. Солнце цвело, грело ласково, не обжигая. Мир был тих и прекрасен. В нём вызревала гармония неподвижности. Всякий посторонний звук или движение причиняли боль… Всё-таки ей не хотелось быть жестокой. Напротив, она надеялась внести покой в его душу, а может, в две души? Но нет, мысли о Тане были слишком остры и опаляющи, и Лиза гнала их со страхом ребёнка, увидевшего дурной сон.

В своих скитаниях по лесу, одна или с Феликсом, Лиза иногда достигала такого единения с природой, что казалось: ещё немного – и она сама превратится в дерево, и руки её застынут неподвижно, отражаясь в тихих водах, и по гибкому телу, обросшему жёсткой корой, никогда уже не пробежит горячая дрожь… никогда… Феликс неслышно подходил сзади, брал её за плечи и уводил домой. Она не возражала, но, покорно идя рядом, чувствовала с бесконечной ясностью, что этот покой – не её, она не сможет здесь остаться.

– Ты никогда не снишься мне, – сказала она как-то тихо, и Феликс печально улыбнулся в ответ:

– Это потому, что я всегда рядом.

Лиза покачала головой и умолкла. Так она могла молчать часами, днями, неделями, потому что сама она даже не замечала своего молчания. Душа её была полна. Боль переросла все пределы. Бороться не было сил. Но выход был, она нашла его сама, и, когда сказала об этом Феликсу, он едва не расплакался. Он был счастлив, как ребёнок.

– Хорошо! Всё как ты захочешь!

Его молчаливое ожидание, казалось, было вознаграждено сполна.

– Когда я была маленькой.

– Ты и