Аль Капоне. 25 законов короля чикагской мафии - Юрий Михайлович Шаронов

абсолютной тишине: «Пришло время кому-нибудь внушить этому подсудимому, что торговаться с Федеральным судом совершенно невозможно». Подытожив, судья объявил новые слушания, на которых обе стороны предоставят ему свои доказательства. Такого никто не ожидал. Уилкерсон фактически опозорил прокурора и его команду. А вот защита Капоне и вовсе растерялась, ведь это значило только одно: срок заключения дадут более строгий. Адвокаты решили, что лучшим выходом для Альфонсо будет отзыв своего признания вины и требование суда присяжных. Судья согласился с их просьбой и на следующий день назначил датой продолжения судебного разбирательства 6 октября 1931 года.

Тут уж Капоне подсуетился. Некоторые из свидетелей обвинения были доставлены к нему в штаб на разговор, а людей из списка присяжных он постарался задобрить или, если они оказывались строптивыми, запугать. Теоретически у Альфонсо все было схвачено, но неподкупный и принципиальный судья сделал ход конем. Перед самым процессом он заменил прикормленных присяжных на совершенно других. Для защиты этих людей были приняты серьезные меры. Во время суда все они должны были жить в отеле, изолированные от внешнего мира. Были ограничены даже их контакты с персоналом – еду приносили в номер. Что уж говорить о телефонных звонках? Они, конечно, тоже были запрещены. Более того, из газет, поступавших в номера присяжных, вырезались любые упоминания об Аль Капоне!

Таким образом, у Альфонсо или его соратников не было абсолютно никакой возможности связаться с кем-либо из членов новой коллегии. Впрочем, даже если бы это и вышло, то вряд ли они бы согласились сотрудничать. Все жюри как на подбор состояло из белых мужчин среднего возраста из сельской местности. Контакты таких граждан с этническими меньшинствами были не просто ограничены, а по существу отсутствовали. Больше того, как многие жители деревни, они имели предубеждения против них. Эти мужчины мало сталкивались с последствиями сухого закона, а об организованной преступности знали только из газет, и то лишь в том случае, если их читали. Наконец, часть этих присяжных уже участвовали в суде над Ральфом Капоне – и именно их вердикт привел к его тюремному заключению.

Адвокат Майкл Ахерн сразу же заявил формальный протест против изменения состава жюри, который, конечно же, был отклонен судьей.

Судебный процесс вновь начался 7 октября 1931 года под руководством прокурора Джонсона. За столом защиты сидели Майкл Ахерн и Альберт Финк. По причинам, до сих пор неизвестным, Томас Нэш, самый энергичный и убедительный член команды адвокатов, отсутствовал. Дело вел нервный и плохо подготовленный Финк.

С первыми же свидетелями защиты в позиции обвинения начали проявляться бреши. Самой крупной из них было то, что по большинству ключевых эпизодов уже прошел срок давности. Обвинение прекрасно знало об этом, но уведомить о таком щекотливом обстоятельстве присяжных никто и не подумал. Джонсон и его сотрудники затаили дыхание, ожидая, когда защита объявит протест и потребует от судьи разъяснить членам жюри истинное положение дел. Но адвокаты Капоне почему-то так и не обратили внимания на это важнейшее обстоятельство. В свою очередь судья Уилкерсон, прекрасно все понимавший, оставил в силе показания по эпизодам с истекшим сроком давности, поскольку в соответствии с законами США он не был обязан поступать иначе, если адвокаты подсудимого не выразили никаких возражений.

Инициатива на процессе перешла к обвинению. И далее последовала вереница свидетельств роскошной жизни Капоне, так непохожей на скромный быт простых работяг из сельской местности. Ими оказалась занята большая часть первой недели судебного процесса. Вот чеки на бриллианты. Чеки на пушистые шерстяные ковры. Счет на оплату услуг дизайнера в Майами. Купчие на роскошные седаны Lincoln, шестнадцатицилиндровый Cadillac Cunningham и несколько специально усиленных Chevrolet. Портные из престижных магазинов рассказывали, как подбирали особо плотный шелк для внутренних карманов пиджаков Альфонсо – ведь они должны были выдерживать вес пистолета. Одним словом, присяжные узнали о быте Аль Капоне всё. Даже сколько стоило его шелковое белье.

Пожалуй, самым весомым свидетельством в разгар Великой депрессии была сумма, которую Капоне каждую неделю тратил на еду. 1000 долларов! Эта сумма равнялась годовым затратам на питание семьи среднего класса. Страшно даже представить, как долго мог бы оставаться сытым 45-летний сельский механик из числа присяжных, имей он в своих руках подобное богатство…

Затем стали вызывать состоятельных свидетелей, которые рассказывали о вечеринках на Палм-Айленде, где спиртное лилось рекой, а еда никогда не заканчивалась. Они сообщили, что вакханалия устраивалась несколько раз в неделю, всегда с участием от тридцати до пятидесяти гостей, и Капоне свободно хвастался тем, сколько все это стоит.

Обвинение также обратилось к тому самому письму Мэттингли и попыталось приобщить его к доказательствам. Защита сразу же возразила. Ахерн заявил, что это письмо не следует использовать против его клиента. Конгресс США открыто предлагал гражданам урегулировать налоговые иски, чтобы против них не могли возбудить ни уголовные, ни гражданские дела. Именно это добропорядочный гражданин Альфонсо Капоне и пытался сделать через письмо: заплатить свой долг государству.

В такой позиции защиты имелась своя логика. Но тут в дело вступил истеричный Финк. Сначала он утверждал, что письмо было попыткой освободить Капоне от «уголовной ответственности», а потому оно не может фигурировать как доказательство в рамках процесса по делу об уклонении от уплаты налогов. Затем Финк заявил, что Мэттингли в принципе не имел права отправлять такое письмо. Наконец, он захотел вызвать нерадивого адвоката на перекрестный допрос, потому что Мэттингли, по его мнению, «сошел с ума».

Попытки Финка опровергнуть доводы обвинения получались настолько слабыми и жалкими, что больше походили на их подтверждение. На самом деле ему нужно было всего лишь упомянуть о том, что данное письмо являлось добросовестным предложением компромисса, выраженным в установленном законом порядке. И соответственно не могло быть использовано в качестве улики обвинения на суде по делу об уклонении от уплаты налогов. Но поскольку ни Ахерн, ни Финк не были сведущими в области налогообложения, такой простой вещи сказано не было.

В конечном счете судья отклонил все возражения защиты, касающиеся письма.

В других аспектах Финк тоже не подготовил достойных аргументов в защиту Капоне, поскольку они с Ахерном не могли даже предположить, что им придется всерьез их использовать. Все время адвокаты Альфонсо считали, что свидетели защиты все скажут за себя сами. Но этого не произошло. Более того, найденные ими свидетели работали против них. Доходило до полной нелепицы. Чтобы опровергнуть показания упоминавшегося выше Райса, профессионального бухгалтера и одного из ключевых свидетелей обвинения, защита выставила его бывшего начальника, администратора клуба «Корабль», который был широко известным в Чикаго