Трафальгар. Люди, сражение, шторм - Тим Клейтон

море, Блеквуд послал «Фебу» Томаса Кэйпела на вест-норд-вест, ближе к позиции, где крейсировала передовая эскадра линейных кораблей под командованием Даффа. Со своей позиции Блеквуд с трудом различал силуэт «Дефенса» Джорджа Хоупа, ближайшего из кораблей Даффа. К восьми часам он насчитал девятнадцать неприятельских кораблей на ходу. На всех из них, кроме двух, были поставлены марселя. Блеквуд поднял сигнал № 370: "Корабли неприятеля выходят из порта или снимаются с якоря". Кэйпел повторил этот сигнал, стреляя из пушек для привлечения внимания. «Дефенс» принял сигнал «Фебы» и отрепетовал его «Агамемнону». Берри передал этот долгожданный сигнал Джеймсу Моррису на «Колосс», а тот Даффу на «Марс».

Через переговорную трубу Блеквуд передал Томасу Дандасу распоряжение поставить «Наяду» так, чтобы образовать совместно с «Фебой» цепь для передачи сигналов флоту. Используя свод сигналов Попхема, экземпляры которого Нельсон привез с собой из Англии, он приказал Питеру Паркеру следовать на своем «Визеле» в Гибралтар и Тетуан, чтобы предупредить о происходящем корабли адмирала Луиса. «Пикл» был послан на юг в район мыса Спартель с подобной целью.

Когда Магон выходил в открытое море на «Альхесирасе», он увидел эти суда, уходящие на предельной скорости, и послал свой фрегат «Гермиона» наблюдать за британскими фрегатами, одновременно организуя свои корабли для преследования. Но затем ветер стал слабеть, и к полудню воцарился полный штиль. Блеквуд наблюдал вражеские корабли, застрявшие на рейде и беспомощные от безветрия.

В девять часов утра, находясь в пятидесяти милях к востоку[31], Нельсон заканчивал письмо "дорогому Колли" и размышлял об обеденном приеме. "Что за прекрасный день! — заканчивал он письмо. — Смогу ли я соблазнить вас прибыть ко мне? Если да, поднимите вымпел «Виктори» и утвердительный". Он отослал письмо Коллингвуду, затем связался с другими предполагаемыми гостями. «Принц» был занят приемом воды с «Британии», на остальных кораблях все было спокойно. Капитан «Беллерофона» Джон Кук принял приглашение своего адмирала и «Виктори» адресовал ему сигнал подойти поближе.

На борту «Беллерофона» первый лейтенант Уильям Камби как раз распоряжался добавить парусов, когда он заметил сигнал, развевающийся на топе мачты дозорного корабля «Марс». Он подумал, что это мог быть сигнал № 370 — сигнал, которого все так ждали, и послал мичмана к капитану Куку с запросом на разрешение отрепетовать сигнал адмиралу. "В этот момент «Марс» был так далеко от нас, что над горизонтом виднелись только брам-стеньги. Кук сказал, что не хотел бы репетовать такой важный сигнал, не убедившись в его точности — расстояние было так велико, что даже в подзорную трубу он не смог этого сделать". Камби же был уверен в остроте своего зрения. Кук спросил, может ли кто-нибудь подтвердить мнение Камби, но никто из офицеров и сигнальщиков не решился на это. "Я был до горькой обиды разочарован тем, что мое страстное желание сделать «Беллерофон» первым, кто отрепетует этот долгожданный сигнал адмиралу, не осуществилось", — вспоминал Камби.

Сразу после того, как «Марс» опустил свои флаги, я сказал: ʻСейчас они передадут сигнал № 370ʼ. Этот сигнал подавался с помощью флага, шара и вымпела, поднятых раздельно на разных топах мачт, причем цвета флага или вымпела не имели значения. Как я и предсказал, они подняли этот сигнал; невозможно было ошибиться в этом. В то время как мы готовились отрепетовать его, «Виктори» ответил на сигнал «Марса», немедленно вслед за этим сигнал о предстоящем обеде был аннулирован и поднят сигнал об общем преследовании.

Нельсон был уверен, что Объединенный флот двинется на Средиземное море, и сам направился на юго-восток к проливу, в надежде встретить там адмирала Луиса. Штурман «Принца» Ричард Андерсон с ужасом наблюдал за подъемом на «Виктори» сигналов — сначала «общее преследование», затем «корабль к бою изготовить». Его шлюпки были еще на воде, возвращаясь от «Британии» с тяжелым грузом питьевой воды. Это было некстати, так как адмирал уже выразил свое неудовольствие по поводу медлительности приготовления обоих кораблей. На «Нептуне», сообщал Джеймс Мартин, сигнал флагмана был "встречен полным удавлетварением, но из-за полнаго штиля надежды на встречу с ниприятилем в этот день были призрачны". «Нептун» начал движение через четверть часа, но вскоре «Беллерофон», «Белайл», «Орион», «Левиафан» и «Полифем» "показали свои превосходные ходовые качества и намного опередили остальной флот". Адмирал вникал в каждую деталь. Так, наблюдая удаление этих великолепных ходоков, он заметил, что ни «Полифем», ни недавно прибывший «Белайл» не выкрасили свои мачты в темно-желтый цвет, как было приказано, чтобы в бою отличать свои корабли от французов и испанцев, у которых были выкрашены только бугеля[32]. Он послал свое посыльное судно «Энтрепренант» с приказом немедленно выкрасить их. Все, что помогло бы избежать попадания под дружественный огонь, необходимо было сделать.

Затем Нельсон вернулся к написанию писем. Одно из них, незаконченное, было из тех, которые суеверные мужчины часто пишут своим женам: "Любимейшая Эмма, мой дорогой сердечный друг! Жребий брошен.… Это мое последнее тебе письмо, которое я пишу перед битвой, и я от всей души надеюсь, что выживу для того, чтобы закончить его после схватки…".

В следующем письме, адресованном его дочери Горации, он впервые подтверждает ей свое отцовство. "Мой дражайший ангел, я был счастлив от удовольствия получить твое письмо от 19 сентября, и неимоверно рад услышать, что ты являешься такой хорошей девочкой.… Прими, дорогая Горация, родительское благословение от твоего любящего отца. Нельсон и Бронте".

С получением приказа незамедлительно начиналась подготовка судна к предстоящему бою. Свистки боцманматов вызывали наверх всю команду для участия в общесудовых авралах и часто проводившихся учениях. В морских битвах эпохи наполеоновских войн большинство потерь и ранений причинялось не прямым попаданием пушечного ядра, а разлетавшимися осколками деревянных конструкций. Для уменьшения этих потерь велись специальные приготовления. Подвесные койки сворачивались, выносились на палубы и укладывались в большинстве своем вдоль бортов в специальные крепления, где они предоставляли защиту от осколков и действия ручного оружия. Часть из них размещалась на вантах для защиты юферсов[33]. С орудийных палуб и полуюта убирались переборки[34]. Часть таких переборок имела петли в верхней части, их поворачивали и крепили к подволоку[35]. Другие переборки разбирались и складывались в трюме. Легкие филенки и брезентовые ширмы либо также складировались в трюме, либо попросту выбрасывались за борт. Межпалубные пиллерсы[36] выбивались из креплений, все трапы, сочтенные несущественными, удалялись и заменялись штормтрапами[37]. Очистка палуб давала больше пространства