Дым отечества. В поисках привычного времени - Марк Яковлевич Казарновский

– Что тепе, некароший малшик, нада?

Мы уходили, тихонько бормоча:

– Немец, перец, колбаса, тухлая капуста…

Затем начиналось самое главное. Паганель прямиком подходил к столику, где сидел, курил свой «Бокс» дядя Семен, и спрашивал всегда одно и то же:

– По одному или по три? – Это значит по одному рублю или сразу по три. По три сумма казалась нам огромной. Семен молчал. Он доставал из потертого пиджака три рубля (зелененькую) и начиналась игра.

А дело было все в том, что дядя Семен проигрывал только этому самому фон Розеншельду. Иногда и выигрывал, но проигрывал чаще.

Мы только за игрой с Паганелем видели, как злился дядя Семен. Финал игры с «фоном» однажды мы наблюдали. На кону было более пятидесяти рублей, сумма, которую наши мамы получали в неделю.

Играли последнюю партию, на все. Все уже давно побросали свои столики и сгрудились около Семена.

– Давай, двигай, ты, Гиммлер, – вдруг неожиданно произнес Семен Паганелю. Паганель вздрогнул, двинул вперед ладью и громко взвизгнул:

– Нет, я не то, что ты сказаль. Это не есть спортифно бить на мою мораль!

И проиграл через три хода.

Встал и быстро ушел. Дядя Семен аккуратно деньги собрал, повернулся к нам: – Догоните фашиста и отдайте все. Скажите, советский солдат за победу деньги не берет.

Мы догнали. Конечно, барон денег не взял. Бормотал: «шайзе», «ферфлюхте», ещё непонятные слова.

Мы были довольны, деньги вернули Семену, хотя была мыслишка… Ох, была… Но, слава Богу, удержались.

Бильярд

В нашем дворе жил парень Юрка. Жил один, в моем доме, на седьмом этаже. Он был полностью взрослый, уже 18–19, девушки у него появлялись часто. Что нас, конечно, волновало.

Но не в этом дело. У Юрки был друг. Рыжий совершенно.

Худой. Вертлявый. Звали его Евгением, но всем он представлялся как Жорж.

Жорж жил бильярдом и в парке им. нашего классика Горького занимал достойное место. Но случилось происшествие – Жорж не отдал долг, проиграв кому-то крупную сумму. А долг бильярдиста то же самое, что и карточный.

В общем, Жорж, он же Рыжий, был крепко бит, но руки сохранил и после выздоровления появился у нас, в саду Баумана.

Все это про Евгения – Жоржа нам рассказал Юрка. Нисколько не щадя реноме своего друга. Мы впервые увидели, что и друзья могут устраивать вот такие мелкие подлянки.

Таким образом, в бильярдном, насквозь прокуренном зале, мы появились вместе с Юркой и Жоржем как бы одной компанией.

Залом командовал худой, высокий, одноглазый, что делало его особенно страшноватым, Владимир Владимирович. Только так его и звали. Теперь бы я сказал, что он по нашему нынешнему думскому сленгу был «смотрящим».

Юрка с Владимиром Владимировичем долго о чем-то беседовал. Мы слышали только отрывки, вроде: «зуб даю», «да, Владимир Владимирович, падлой буду», «да отдавать, как все» и ещё разное, нам не очень понятное. Но вот Юрка передал что-то в руку «смотрящему» и ввод Жоржа в семью бауманских бильярдистов состоялся.

На самом деле, мы сразу увидели – Жорж дело знал. Гибкий, худой, он играл быстро, хлестко, в меру азартно и пошло, пошло.

Мы постигали азы бильярда и уже не бредили «сицилийской защитой». Мы освоили новую терминологию, рассказывали друг другу, как наш рыжий Жорж, используя «абриколь» и «боковик», взял два шара в американке. А его соперник пытался применить «оттяжку» и «круазе», да мало что получилось. Наш Жорж и эту партию взял. На самом же деле мы не очень понимали значение этих «оттяжек», «абриколей» и «круазе» – но какая терминология! И как сладок стук костяных шаров.

Кстати, в особом месте у Владимира Владимировича хранился кий из красного дерева и шары. Мы их однажды видели, они лежали в коробке в гнездах из красного бархата, и все были желтоватого цвета. Нам сказали, что это из бильярдного набора самого князя Голицына. Конечно, ни этим кием, ни шарами никто не играл.

Существовала легенда, что князь Голицын незримо игру наблюдает. И не дай Бог взять его кий. Сразу или глаз кривой, или рука отсохнет. И мы тихонько, но верили.

Вскорости мы поняли, что эти завсегдатаи бильярда друг с другом и не играют. Мол, и так ясно. Кто есть ху.

Основное было – поймать живца. То есть, или любителя, или «игрока», но денежного. Любители были. Особенно военные. Вот тут-то и начиналось главное действо. Особенно выделялся наш Жорж. Первую партию он проигрывал. Отыграться на второй ему «с трудом» удавалось. И третью и четвертую проигрывал. А когда сумма достигала внушительного размера (а это не шахматы, по рублику не играют), то Жорж выигрывал обязательно. Но – осторожно. С разницей в один – два шара (игралась в основном «американка». Бьешь любым – любого). Таким образом, проигравший, а иногда и на хорошие деньги, себя одураченным не чувствовал. На самом деле, игра почти на равных. Одного шара не хватило.

Пришел однажды мужичок. Сразу видно – залетный. И неумеха. Что ему в бильярдной. Вероятно, до своей электрички долго ждать, вот и решил пока покатать шары. Это он объяснял завсегдатаям, которые, конечно, серьезно все выслушивали.

– Да есть ли у тебя, на что играть?

Мужик: – А на интерес не получится?

Жорж: – Нет, батя, на интерес в доме пионеров играют. А здесь, хоть мы тоже учимся ещё, но по маленькой вот я, например, с тобой сыграю.

Мужик долго мялся. Стоял, смотрел, как играют. Вздыхал.

Снял телогрейку.

– Ну, ладно, – это к Жоржу. – Давай, но только по маленькой.

Вот так и заглотил мужик крючок.

Мы, наблюдатели этой сцены, стонали про себя от восторга. (Вот гаденыши были). Знали, знали, как сейчас Жорж, ломая комедию, начнет мужика раздевать.

– Да ты откуда? – спросил Жорж.

Место проживания «живца» знать желательно. Мало, как сложится.

– Я с Голутвина, – ответил мужик.

Жорж был удовлетворен. Билет до Голутвина не дорогой, на проезд он мужику денег оставит.

Первую партию Жорж, как положено по сценарию, проиграл. Мужик, дурачок, изобразил радость, предложил вторую.

Но отыгрыш. И вторую выиграл. Правда, с одним шаром, но все же. Деньги сунул за пазуху, потом достал аж целый тридцатник – или красненькую. Поставил – и, как водится, проиграл.

Но проигрыш не обидный, об одном шаре. Жорж водил «живца» на поводке – то отпускал, «проигрывая», то подтягивал.

Мужик же вошел в азарт. Нам его даже стало немного жалко.

Ну, чистый фраер, да