Ланкастеры и Йорки. Война Алой и Белой розы - Элисон Уэйр

мира. Европейские державы провели мирную конференцию в Аррасе, на севере Франции, и англичане отправили туда свое посольство. Впрочем, их посланники стали предъявлять французам чрезмерные требования и проявили неуместное упрямство, когда речь зашла об отказе Генриха VI от притязаний на французский трон. Глубоко возмущенные, они покинули совещание, невольно дав герцогу Бургундскому карт-бланш на ведение мирных переговоров с Францией на своих условиях, и подорвали доверие к «партии мира» в Англии, временно передав бразды правления Глостеру.

Пока Бургундия и Франция обсуждали свой союз, Бедфорд умер в Руане в ночь на 15 сентября 1435 года. Шесть дней спустя Филипп и Карл подписали Аррасский договор, возвестивший завершение ланкастерского владычества во Франции. Услышав эту весть, Генрих VI разрыдался.

Смерть Бедфорда, последовавшая тотчас же после побед Жанны д’Арк и предательства Бургундии, сокрушила англичан во Франции и ознаменовала падение империи Плантагенетов. А еще она предвещала Англии трагедию, ведь никто, кроме Бедфорда, не в силах был сдерживать соперничество и амбиции Глостера и Бофорта. После его смерти их постоянная борьба за власть сделалась более напряженной, особенно с тех пор, как Глостер сменил своего брата в качестве предполагаемого престолонаследника и почувствовал, что этот статус должен отныне обеспечить ему надлежащее превосходство.

Кроме того, совет озаботился вопросом, кто же теперь, во время кризиса, займет место Бедфорда во Франции. В Англии трудно было найти человека подобного масштаба, и такое решение нельзя было принимать в неуместной спешке. Тем временем точка зрения Глостера возобладала, и оставшиеся во Франции английские войска обрушились на оккупированные территории с яростью, призванной устрашить мятежное население и усмирить его раз и навсегда. Эта политика выжженной земли недорого обошлась англичанам, если говорить о финансовой стороне кампании, но стоила куда больше в долгосрочной перспективе, ибо французы теперь вдвойне преисполнились решимости изгнать их.

События осени 1435 года побудили юного короля, теперь приближавшегося к своему четырнадцатому дню рождения, во всеуслышание заявить о своих политических взглядах и глубже заинтересоваться политикой. Бофорт и Саффолк сумели убедить его, что политику его отца нельзя продолжать и что мир остается единственным реалистичным выбором.

В начале 1436 года совет решил, что на посту наместника Нормандии и регента Франции Бедфорда должен сменить Йорк. Еще молодой летами, он тем не менее был первым вельможей королевства, а его высокое положение требовало назначения на высокую должность. Совет надеялся, что это назначение удовлетворит его амбиции и удержит его от вмешательства в политику в Англии. Однако Йорку не хватало военного опыта, и он получал недостаточную поддержку в совете и в парламенте, а последний раз за разом отказывался дать ему требуемые средства на ведение войны. Вместо этого от него ожидали, что он будет выплачивать денежное довольствие солдатам, финансировать свои кампании и тратить деньги на административные нужды из собственного кармана. Он не добился особых успехов, воюя с французами, которые в апреле 1436 года вернули себе Париж, изгнав англичан, чья власть теперь ограничивалась Нормандией, Гасконью, Аквитанией и Английским Кале (Пейл-Кале). Единственным, что удалось обрести Йорку, был военный опыт, который весьма пригодится ему в будущем.

Как будто судьба уготовила Генриху недостаточно несчастий, в 1436 году он осознал, что его мать умирает, возможно, от рака. В этом году, беременная своим последним ребенком, королева Екатерина удалилась в аббатство Бермондси, обитель, любимую представительницами королевской семьи и знати, дабы там за ней ухаживали монахини. Опека над ее детьми от Тюдора была поручена Саффолку, а королю постоянно сообщали о ее самочувствии. Нет никаких свидетельств, которые подтверждали бы более поздние слухи о том, что совет якобы только тогда узнал о тайном браке королевы и в наказание заточил ее в аббатстве.

Впрочем, сколь бы сдержанно ни повела себя Екатерина, удаляясь в Бермондси, королевская семья не вовсе сумела избежать скандала. Молодая вдова Бедфорда, Жакетта, в 1436 году произвела фурор, выйдя замуж за нортгемптонширского сквайра Ричарда Вудвилла, значительно уступавшего ей знатностью рода и не имевшего никаких достоинств, кроме привлекательной внешности. Но в конце концов пересуды об этом союзе утихли, и молодая чета поселилась в Графтоне, где у них родилось шестнадцать детей. Впрочем, засим Вудвиллы отнюдь не исчезли с исторической сцены.

В Бермондси состояние здоровья Екатерины быстро ухудшилось. 1 января 1437 года, зная, как она выразилась в завещании, что приближается к «безмолвному финалу этого долгого и мучительного недуга», она отдала последние письменные распоряжения. В них она не упоминала ни Оуэна Тюдора, ни их детей. Вместо этого она назначала Генриха VI своим душеприказчиком и просила его «непременно с нежностью и заботой исполнить мое желание»: она не уточняла, какое именно, но король, вероятно, знал об этом. Он почти наверняка навещал ее во время болезни, и почти наверняка ее просьба касалась ее детей и, возможно, мужа.

Королева родила дочь, вскоре умершую, и затем, 3 января, после тяжких страданий, скончалась. Король председательствовал в парламенте, когда ему принесли горестную весть. Екатерина была погребена с королевскими почестями в приделе Богоматери Вестминстерского аббатства, но величественная гробница, воздвигнутая в память ее Генрихом, была разрушена, когда часовню снесли, чтобы освободить место для часовни Генриха VII в 1509 году, и с тех пор тело ее оставалось непогребенным и как некая жутковатая диковина было выставлено в открытом гробу на всеобщее обозрение. В 1669 году мемуарист Сэмюэль Пипс созерцал его, дерзко заключил в объятия и поцеловал, «предаваясь размышлениям, что я и вправду облобызал королеву». В XVIII веке кости Екатерины все еще не распались, обтянутые истончившейся плотью, напоминающей дубленую кожу, и лишь в 1878 году они пристойно упокоились под древней алтарной плитой в часовне, воздвигнутой на «заупокойный вклад» Генриха V.

После смерти Екатерины Оуэн Тюдор попытался вернуться в Уэльс, но был перехвачен людьми Глостера и заточен в тюрьме Ньюгейт. В чем именно заключалось его преступление, нигде не зафиксировано письменно, и, по сути, все это дело держалось в строжайшем секрете. Нельзя исключать, что совет, не желая предпринимать что-либо против Тюдора, пока была жива мать короля, сейчас возжаждал покарать его за то, что он ее скомпрометировал. Именно такую причину приводит Полидор Вергилий, писавший в царствование внука Тюдора, Генриха VII. Однако совет тщетно пытался сохранить эту историю в тайне, поскольку, пока Тюдор пребывал в Ньюгейтской тюрьме, в обществе быстро распространилась весть как о его аресте, так и о его браке с покойной королевой.

После этого детей Екатерины от Тюдора отдали под опеку Екатерины де ля Поль, сестры Саффолка, настоятельницы аббатства Баркинг. Эдмунда и Джаспера, а возможно, и их