Полное собрание стихотворений и поэм. Том IV - Эдуард Вениаминович Лимонов

class="v">Гладковыбритые жлобы

Мне не смогут сменить судьбы,

Я видал их в сырых гробах

и по мухе на гладких лбах.

Письмо из Рая

«Привычно пьян и одинок,

Как ты живешь, сынок?

Я слышала, опять один…

Женился бы ты, сын!

И бросил партию свою,

У нас здесь все в Раю

Все ужасаются тобой,

Что ты такой плохой…

Ведь побывал уже в тюрьме,

Измазался в дерьме,

Но продолжаешь, баламут!

Придёт тебе капут!

Так плохо жил, ужасно жил,

Детей зачем родил?

Чтоб вырастали без отца?

Стяжать чтоб славу подлеца?

Возьмись за ум уже, сынок!

Купи себе носок…

Купи трусов, купи очки…

Привет тебе, апчхи!»

«За чёрными, усталыми дворцами…»

За чёрными, усталыми дворцами,

Где церковь закопчённая стоит,

В Париже, с голубыми небесами,

В Париже, тротуары где из плит,

Я вижу молодого негодяя,

Выходит из метро он Этуаль,

Достоинства, проходит, не роняя

Так далеко, что это пляс Пигаль.

Он подбирает юную брюнетку,

Которая при возрасте законном

Похожа, между тем, на малолетку,

Ну, на нимфетку, в платье моветонном.

Похожа на едва мадмуазель,

Он проституток любит, повторяю,

Он с ней идет на площадь Карусель,

Я вижу их, за ними я хромаю.

Он эмигрант, и я был эмигрант!

Испорченный, как сын морского беса,

Он – пьяница, улыбчивый повеса,

Драчливый парень, но какой талант!

В его убогой, жалкой chambre de bonne

Они вдвоём такое вытворяют

Такой нечеловечий девки стон,

Стучат соседи в стены и рыдают…

Paris, Paris, и девочка Сюзетт,

Пусть проститутка, но ему по нраву.

Её купил он, впрочем, на забаву

Он русский, эмигрант, и он поэт…

«Привычки бедности – обмылки оставлять…»

Привычки бедности – обмылки оставлять,

Пакеты складывать, не выливать спиртное,

Пожалуй, надо бы, старик, позабывать,

Ты же раскинул крылья над страною!

Привычки бедности. Вся молодая жизнь

Прошла в условиях, ну, прямо скажем, скудных,

Зато прозрений сколько было чудных,

Которых мне он направлял: «Держи!»

Привычки бедности. От штопанных носок,

До джинсов, превратившихся в бумагу,

Но мы ещё живём, пожалуйста, сынок,

И мокрою губой мы припадаем к флагу.

Алтай

Страна, где из-под ног взлетают перепёлки,

И зайцы жирные бегут, вздымая зад,

Где больше, чем людей, здесь обитают волки,

Произрастает кедр и ползает здесь гад…

Страна, где котелок от ветра сотрясает,

Где скачет вдруг калмык, и бродит Чингиз-хан,

И где о мятеже всю ночь один мечтает,

О, этот Эдуард, который внук славян!

Нас взяли, был рассвет, жаль мы не преуспели,

А то бы был другим и твой меридиан,

Нас взяли там в метель, в предутреннем апреле,

И я был там пленён, который внук славян…

«Луна безмолвная, надев противогаз…»

Луна безмолвная, надев противогаз,

Оперативно наблюдает нас,

Как бегаем мы по Земле, уроды

И гении, и целые народы.

Луна, набычившись, разглядывает тупо,

Как насекомые живут легко и глупо,

Как режут, грабят, подло убивают,

И, рано или поздно, умирают…

Луны нахмурен маслянистый круг —

«Лицо моей жены повёрнуто на юг»…

«Шепелявые дети хороших семейств…»

Шепелявые дети хороших семейств,

Тех, куда не ступала нога логопеда,

Те не могут понять, этот опыт что есть

У Лимонова-деда.

По хорошим живущие адресам,

То Арбат, то Пречистенка или Тверская,

Недоступна вам, маменькиным сынкам,

Незнакомка моя Крамская.

И вечерней тюрьмы похоронный уют,

Телевизор – алтарь коптящий,

Никогда вам, убогим, во сне не придут,

Проступая из памяти чащи.

Золушка беременная (2015)

Два слова

Это уже седьмой сборник стихотворений, написанных мною после выхода из лагеря летом 2003 года. Сознавая, что написание стихов есть занятие чуть ли не средневековое, этакое чудачество в XXI веке, всё же предаюсь ему как пороку. Погода стоит пасмурная с просветами, пахнет душно прелой зеленью, летом, вечностью и кладбищем. Возможно, таким земной климат будет представляться мне с того света. А вот и гроза! После спокойных молний и негулкого грома идёт тихий монотонный дождь. Вышел на террасу и обнаружил, что пространство outside пахнет рыбой.

Вероятно, мокрой срезанной травой.

Э. Л.

«Всё холоднее и холодней…»

Всё холоднее и холодней,

А на родной Украине

По сёлам режут сейчас свиней

Да на колодцах иней…

Сверху исходит пронзительный свет,

Вдруг на свинью: «Святая!»

Сердце свиньи вырезает дед,

Ворон кричит, предстоит обед,

Сходят снежинки, тая…

День догорает, хохлы молчат,

Пир предстоит и брагу

В жёлтых кувшинах несут из хат.

Малороссийскую сагу —

Сценка живая «Убой свиньи» —

Сделает Вас могучей.

Воспоминанья Вам шлю свои,

Плотно закрывшись тучей…

Вся закопчённая, как колбаса,

Режет свиней Украина,

Переговариваясь в полголоса

С мужчиной стоит дивчина…

Что ж, полиэстер на Бульбе штаны,

Но он старик колоритный,

Рядом два хмурые, то сыны,

Щёк не касались бритвы…

Что же, Остап? Ничего, Андрiй!

Батько чего не весел?

Да отвлечёмся, хохлы, от мрiй,

Надобно нам бы песен…

«Мелкокалиберные вожди…»

Мелкокалиберные вожди

Сменятся крупнокалиберными?

Жди двухэтажных вождей впереди

– А что, если будут гибельными?

Тогда наши лысенькие, они,

Миниатюрные, с проседью,

Станут немедленно вроде родни.

В сравненье с верзилами сосенными…

«Уже вот прожит и сентябрь…»

Уже вот прожит и сентябрь!

И «брь», и «се», и «я»,

Своими ветвями корябрь,

Своими звёздами снуя…

Могучий полевой подъём

Сменился уж упадком сил,

Нет, в октябре мы не умрём,

Но каждый загрустил…

Аграрный и цветастый сон,

Как лето, он прошёл,

И только ворон водружён

На ёлку нагишом…

Строптивый ветреник присел,

И каркает как бес.

От злобы перьями вспотел,

Летел бы лучше в лес!

Нас согревает воротник,

И шапка тяжелит,

И каждый мелкий ученик

Имеет бледный вид…

И снега редкие горсти

Раскидывает твердь,

А мне покой бы обрести

Чтобы не круть и верть,

Но Гёте олимпийский cool.