Ментальности народов мира - Георгий Дмитриевич Гачев

Другой большой римский философ Сенека воспринял стоицизм – иной вариант моральной философии, сосредоточенной на индивидууме и его благе, как и эпикуреизм. Для обоих не существует уровня высоких идей и идеалов, которые могли бы вдохновить личность к Эросу и экстазу – выходу из себя в любви к чему-то Высшему, будь то Бог, Логос, Истина, Благо… но приемлется скучный материалистический взгляд: что я есть только то, что я есмь вместе и внутри этого тела, и после смерти – ничто. Так что единственная нравственная цель и ценность, к которой стоит стремиться, – это самоуважение, а высшая задача – уйти из жизни с достоинством, чему пример явил сам Сенека…

Так ситуация: атом и пустота, сочетание, в котором Итальянский образ мира представал применительно к физической Вселенной, – здесь проступает, как этот принцип работает в общественной жизни, в психологии, в этике.

Подобное же видение Бытия сказывается и в механике Галилео Галилея. Я уже говорил выше о его опытах с падением тела с Пизанской башни, когда он вычислил «ускорение свободного падения» равным 9,8 метра в секунду. И это было кинематической манифестацией силы притяжения центра Земли (Данте в видении своей «Божественной комедии» посетил этот центр Земли за несколько веков до этого и созерцал там Люцифера). При этом он игнорировал – Галилей – силу трения, сопротивления воздуха. Эллин Аристотель тоже задумывался над аналогичной проблемой применительно и к телам, плавающим в воде (как и Архимед), – и его ум склонен был полагать, что скорость падения и погружения зависит от формы: плоское, сферическое или заостренное тело падает будто бы с разной скоростью. И естественно было так полагать во влажно-воздушном Космосе Греции, где стихии-посредники (вода, воздух) – образуют упругую среду и властное посредство Меры меж крайностями. Галилей же в сухом Космосе Италии мог иметь почти чистый вакуум и там установить, что скорость ускорения свободного падения тел не зависит от их формы.

Талант абстракции от окружения, от Среды характеристичен для итальянской ментальности. Именно в Италии математик XVIII века Маскерони мог додуматься до новой системы геометрии, где построения осуществлялись лишь с помощью циркуля – без линейки. То есть остроумно находились искомые точки в пустоте листа, и не было надобности связывать их линиями. Тоже атом и пустота – та же парадигма работает в шагании ножек циркуля. А классическая геометрия грека Эвклида осуществляла построения своих фигур с помощью и циркуля (то есть модель Сфероса), и линейки, что как диа-метр связует отстояния…

Когда я сказал о «шагании» ножек циркуля у Маскерони, я вспомнил, что латинский термин для «пространства» – spatium от глагола spatior, что как раз и значит «шагать» (ср. немецкое spazieren). И в обоих космосах – итальянском и германском – Пространство мыслится не континуумом, а дискретным.

Четко очерчены рельефы и грани всего в Италии – в том числе и в характерах людей, и в их страстях в жизни, и в их описаниях в литературе, искусствах. Тут нет интереса к психологическому копанию в неясных чувствах, дымчатых ощущениях, нюансах неопределенных, как в более туманно-северных: Германии, Франции. То-то Стендаль в погоне за сильными характерами и страстями устремился в Италию («Пармская обитель», «Ванина Ванини» и проч.) и любил здесь жить. Тут четки этажи и уровни, и шкалы ценностей. Сам термин «шкала» – оттуда пошел: scala = лестница, и знаменитая опера «Ла Скала» носит это архетипическое имя.

В итальянской комедии дель арте – несколько масок-персонажей (commedia del arte и переводится иначе как «комедия масок»): веселый Арлекин, меланхоличный Пьеро, плутовка Коломбина, печальная Мальвина, бравый Капитан, старый ученый дурак Доктор… И, как в шахматах, бесчисленные игры разыгрываются спонтанно, импровизируются с этим набором фигур.

В вокальной музыке шкала-лестница голосов тоже терминологически оформилась в Италии: сопрано, меццо-сопрано, тенор, альт, контральто, бас. И это не случайно, что «баритон» – этот смешанный мужской голос, несколько неопределенный, переходный от тенора к басу, вошел в классификацию вокала не из итальянского, а от греческого корня barys, что означает «низкий», «тяжелый», откуда и «бар-ометр».

Артикуляция звуков в фонетике итальянского языка наиболее чистая: все гласные и согласные здесь – как на своих классических местах, а не сползают куда-то вбок под влиянием штормовых влажных ветров исторического развития, как эти процессы шли и идут в более северных германских странах, где латинские по происхождению слова будто простудились и стали произноситься хриплым голосом.

Даже рот человека здесь имеет ясную романскую архитектуру, в отличие от готической германской или барочной английской архитектуры ротовой полости. Вот почему итальянский язык есть «избранный язык» (как есть «избранный народ») для вокальной, оперной музыки всех стран, и германец Моцарт писал свои оперы на итальянские либретто (тоже итальянский термин). То же самое и латинский язык, в силу его отчетливости и рациональности, был «избранным» языком для юриспруденции, медицины, философии…

Итак, Итальянский Космо-Психо-Логос в разных областях жизни и культуры обнаруживает эту структуру: индивидуум в пустоте, камень в сиянии. Сила каменной гравитации действует тут даже на небо, которое притягивается землей и нисходит, спускается на нее по своей благодати – в форме купола на итальянские храмы. Италия – космос нисходящей вертикали в отличие от Германии, которая – космос восходящей вертикали: сравните готический шпиль с куполом.

Для итальянского языка характерны нисходящие дифтонги: ua (quarto), ia (via), ue (questo), тогда как для немецкого – дифтонги восходящие: auf, aus, ein.

Даже буквы латинского алфавита словно так прижаты к земле силой гравитации, что им пришлось защищать свою вертикаль чем-то вроде плоского пьедестала, как у колонны: n, m. Фигура арки характерна для итальянства, и она работает здесь и в построении букв. Арка, как полусфера на двух колоннах, может быть принята как эмблема итальянской модели мира – подобно шару-кругу для греческой и фигуры дома – для германской моделей.

Даже течение жизни человека, согласно суждению, изложенному Данте в трактате Convivo («Пир»), может быть представлено в форме арки: жизнь достигает своего пика в возрасте около 35 лет. По этому следу филологи ученые определили год, когда явилось Данте видение, описанное им в «Божественной комедии». Это случилось Nel mezzo del cammin di nostra vita (Посередине дороги нашей жизни) – первый стих его поэмы. Данте родился в 1265 году, следовательно, это произошло примерно в 1300 году.

Гёте, кто был почитатель Италии (см. его «Путешествие по Италии», «Торквато Тассо», «Песнь Миньоны» и др.), сделал однажды любопытное замечание: икры женских ног на картинах