ВПК СССР - Татьяна Григорьевна Васина

В наше время мы точно знаем, что самые надежные ракеты твердотопливные. Казалось бы, во время Великой Отечественной мы приобрели замечательный опыт по созданию таких ракет, производя тысячи зарядов для «катюш». Однако оказалось, что такого опыта маловато, чтобы сделать твердотопливную баллистическую ракету. Пороховые шашки, используемые в «катюшах», работали несколько секунд, а для полета баллистической ракеты требуется гораздо больше времени. Баллистическая ракета на твердом пороховом топливе сгорала, не долетев до цели. Все это знали еще в 1930-х гг. Э. Б. Лангемак и В. П. Глушко опубликовали эти выводы в своей знаменитой книжечке «Ракеты, их устройство и применение». «Баллистические ракеты надо строить только жидкостные», – заключили они.

Да и важнейшая характеристика для ракетных двигателей, удельный импульс, у твердотопливного двигателя оказался ниже, чем у жидкотопливного. Поэтому все ракетостроители, начиная с американца Годдарда и заканчивая нашими конструкторами, строили ракеты под различное жидкое топливо. Жидкостные ракеты не сгорали – жидкое топливо охлаждало двигатель, и удельный импульс был мощнейшим. Решили, что твердое топливо штука для нас негодная и даже вредная и нечего на нее тратить время и силы.

Американцы работу Лангемака и Глушко не читали, «катюш» не делали и спокойно занялись разработкой твердотопливных ракет. В первую очередь, к началу 1950-х гг. они изобрели совершенно новый тип твердого топлива. Смесевой. Конечно, не порох, но горело оно так же, без окислителя, вернее, окислитель они стали включать в состав самого топлива. За счет того, что твердотопливному двигателю не нужны турбонасосный агрегат (ТНА), трубопроводы и прочие сопутствующие приборы и арматура, получается существенный выигрыш по весу. Он компенсировал недостаток удельного импульса твердотопливного двигателя.

В СССР частично и постепенно начали переходить к твердым компонентам к 1970-м гг. Твердое топливо, более безопасное в эксплуатации, требовало новых технологий. Топливо и его компоненты, волокно, теплозащита, обеспечение эрозийной стойкости – эти и другие аспекты проблемы твердотопливных ракет стали решаться у нас в стране после решения главной проблемы – достижения паритета. Неблагоприятно сказывались на развитии советского ракетостроения отставание в вычислительной технике, электронной элементной базе приборов и автоматики систем управления. Отстали мы от американцев и в области малогабаритных ядерных боезарядов. Компенсация этого отставания происходила за счет лучшей энергетики жидкого ракетного топлива. Естественно, при этом увеличивалась стартовая масса ракет наземного базирования. Однако в 1970-1980-х гг. произошло некоторое технологическое выравнивание в радиоэлектронике и ракетных ядерных технологиях и количество стратегических твердотопливных ракет заметно возросло.

Первую попытку создать твердотопливную ракету предприняли в НИИ-4 в 1955–1959 гг. Начальником института в то время был генерал Соколов, непосредственным руководителем назначили Б. Житкова. Ракеты ПР-1 и ПР-2 (пороховая ракета) летали соответственно на 60–70 км и 250 км. Министерству обороны эта работа оказалась не нужна, а уж промышленности тем более. Тем не менее было положено начало нового, твердотопливного направления в советском ракетостроении, начали работать над жаропрочными материалами и сплавами.

Нужен был стимул, пинок извне. И он был получен. Это были конечно же американские успехи. В 1960 г. на вооружение ВМС США поступила первая твердотопливная баллистическая ракета «Поларис» для атомных подводных лодок типа «Джордж Вашингтон», а в 1962 г. сухопутная армия получила твердотопливные МБР «Минитмен» («Ополченец»).

О работах американцев над твердотопливными ракетами у нас узнали в 1958 г. И не поверили. Но после того как американцы начали испытания ракет, а затем поставили их на вооружение, вот тут пришлось попрыгать, предпринимая различные меры. Первым просчет понял С. П. Королев. Уже в начале 1960-х гг. он организовал работы по твердотопливным ракетам стратегического назначения. Американцы поставили свою твердотопливную ракету на вооружение в 1962 г., а нам это удалось сделать в 1968 г…

Постановление ЦК КПСС и Совета министров по твердотопливной межконтинентальной баллистической ракете появилось 20 ноября 1959 г. Работа была поручена тем, кто добивался этого постановления, – ОКБ-1.

Испытания РТ-1 проходили в 1963 и 1965 гг. Ракета весила 35 т, а забрасываемый вес был всего 500–800 кг. Дальность 2500 км. То же самое делала более легкая ракета Янгеля Р-12. РТ-1 в серию не пошла. Однако работа над твердотопливными ракетами в ОКБ-1 не остановилась. В феврале 1966 г. начались летные испытания РТ-2. Закончились они в ноябре 1968 г., а через месяц, в декабре, ее поставили на вооружение Советской армии. Ракета получилась неплохая: общая масса 51 т, забрасываемый вес 600 кг, дальность – 9500 км!

Главным конструктором первой межконтинентальной баллистической твердотопливной ракеты РТ-2 был Василий Мишин, ближайший сподвижник Сергея Павловича Королева. Ракета была затем модернизирована, изготавливали ее на заводе № 172 в Перми. С боевого дежурства РТ-2П была снята после 1995 г.

В апреле 1961 г. вышло еще одно примечательное постановление, сыгравшее роль в появлении твердотопливных ракет. В нем главная роль в их создании отводилась, конечно, ОКБ-1. Королеву было предписано кроме стационарных межконтинентальных ракет создать и мобильные. Мобильную ракету решили сделать из второй и третьей ступени межконтинентальной. Решили, что готовые ступени в одно изделие сможет объединить даже конструктор-артиллерист. Работу поручили главному конструктору ЦКБ-7 при Ленинградском заводе «Арсенал» Петру Александровичу Тюрину.

Тюрин двенадцать лет, начиная с 1941 г., работал под руководством самого знаменитого конструктора-артиллериста Василия Гавриловича Грабина и стал великолепным конструктором, возглавил ленинградское ЦКБ-7.

Артиллерийские КБ ничуть не уступали КБ других военных отраслей по своим инженерным талантам, изобретательности и изощренности технических решений. Однако в ЦК КПСС решили, что время пушек кончилось. В июле 1959 г. артиллерийского конструктора Грабина в полном смысле слова «ограбили», отобрали выпестованное им ЦНИИ-58 и – отдали соседям, ОКБ-1. Королев и его соратники к такому «подарку» отнеслись сдержанно: они были наслышаны о конфликте Грабина с Устиновым, возглавлявшим в этот момент Военно-промышленную комиссию.

Однако под раздачу попал в тот момент не только Грабин. Артиллерийские КБ в конце 1950-х стали дружно осваивать реактивно-ракетную ниву – началась хрущевская «ракетизация» армии и флота. Петру Александровичу Тюрину, верному ученику Грабина, выбирать не приходилось – РТ-15 так РТ-15, тем более сказали, что дадут готовые ракетные ступени.

Но спроектировать вовремя ступени межконтинентальной ракеты не получилось – твердое топливо не устраивало конструкторов ракеты в ОКБ-1, и они требовали разработать его новый эффективный вид. Кроме того, менялись тактико-технические требования. Работы несколько раз приостанавливали, приходилось заново разрабатывать уже готовые системы ракеты.

По первоначальному замыслу тюринский комплекс должен был монтироваться на гусеничном шасси ленинградского танкового конструктора Жозефа Яковлевича Котина ИСУ-152. В конце 1950-х – начале 1960-х гг. между приверженцами использования гусениц и колес произошла серьезная дискуссия. «Гусеничники» утверждали, что проходимость комплексов на гусеницах гораздо выше, чем у колесных. Однако