Легенды тенниса. Гейм, сет, матч - Анджело Манджанте

так же как и Мартина Хингис, и Ива Майоли. Некоторые при встрече ограничивались кивком или приветствием, это нормально. Правда, нашлись и такие, кто не удостоил меня даже словом. Это меня удивило. Я не ждала, что меня будут встречать приветственными плакатами, но ведь можно хотя бы поздороваться, помахать рукой».

Неловко за них…

Понятно, что все с нетерпением ждали финального матча во Флашинг-Медоус между Моникой и Штеффи Граф, которая значительно пополнила свою коллекцию трофеев за те два года, что ее главная соперница залечивала раны. К началу турнира в Нью-Йорке Моника еще не полностью восстановилась – процентов на сорок-пятьдесят от того, какой она была, когда лидировала в рейтинге WTA. Однако, даже играя в половину своих возможностей, она одолела, среди прочих, Руксандру Драгомир, Анке Хубер, Яну Новотну и Кончиту Мартинес, чтобы встретиться в финале со Штеффи. Стоит ли говорить, что немка не делала никаких поблажек сопернице, которая еще не успела расправить крылья, и победно завершила матч со счетом 7–6, 0–6, 6–3.

Моника, боровшаяся с собой, с другими, с судьбой, которая так зло над ней посмеялась, не могла не вызывать симпатию. Ей очень хотелось снова выиграть турнир Большого шлема после того злосчастного нападения. Атмосфера накалилась до предела: ажиотаж вокруг бывшей первой ракетки мира, раздуваемый масс-медиа, зашкаливал. Ожидания были так высоки, что газеты, с которыми я тогда сотрудничал, командировали меня в Австралию в качестве своего корреспондента – освещать Международный теннисный турнир в Сиднее и Открытый чемпионат Австралии в Мельбурне, где Моника пыталась снова выиграть турнир-мейджор после вынужденного перерыва.

В Сиднее соревнования проходили в легендарном клубе «Уайт сити», где пересекались история и традиции австралийского тенниса. Хотя клуб располагал несколькими отличными травяными кортами, турнир проводился на поле с хардовым покрытием. На таком же жестком покрытии Селеш будет бороться за победу в Мельбурне, пытаясь вернуть себе ощущение жизни.

От сиднейского турнира все ждали чего-то невероятного. В пресс-центре я встретил корреспондентов, съехавшихся со всего мира. Помещение для прессы выделили скромное, и мне часто приходилось набирать статьи на компьютере, устроившись на некоем подобии деревянной террасы над центральным залом и любуясь вместе с коллегами восхитительной панорамой спортивного комплекса, этой колоритной жемчужины, утопающей в зелени, в глубине района Паддингтон. Маленький райский уголок в великолепном Сиднее, одном из самых удивительных городов мира по качеству и стилю жизни.

Все внимание было приковано к Монике Селеш. Она испытывала колоссальное давление и одновременно видела в этом возвращение к той жизни, которой ее так внезапно лишили. После двухлетнего перерыва она двигалась по полю уже не так быстро, ей не мешало бы сбросить пару килограмм. Но несмотря ни на что Монике удалось выйти в финал, где она встретилась с Линдси Дэвенпорт. Американка излучала завидную уверенность. В каждый удар она вкладывала всю силу – и в подачи, и в основные удары. Этот финал стал для Селеш невероятно трудным экзаменом. Я следил за ее игрой с трибуны и видел, как активно сопереживали зрители. Итог матча ответил на вопросы, мучившие теннисистку и касавшиеся в том числе физической формы. Ей удалось взять верх над Дэвенпорт, победив со счетом 4–6, 7–6, 6–3 и показав великолепную игру с задней линии, компенсировавшую ее слабые места. До идеальной формы Селеш было еще далеко, но она могла гордиться собой – чемпионка, которая стремилась снова обрести себя.

После сиднейской победы в Мельбурне уверенности у нее только прибавилось. Здесь она трижды выигрывала титулы Большого шлема, но после нападения вернулась в город впервые. Как всегда, ее сопровождал отец Карой, который не мог не поддержать дочь, хотя в то время боролся с раком желудка. Я хорошо помню, с какой любовью Мельбурн подготовился к возвращению Моники Селеш. Когда по вечерам мы с другими журналистами гуляли по городу, на улицах и площадях мы то и дело замечали фотографии Моники и символику турнира. В Мельбурне ее присутствие ощущалось всюду, куда бы мы ни отправились.

Штеффи Граф на этот чемпионат не приехала, отказавшись от участия из-за проблем с законом, возникших у ее отца. Но сильных конкуренток все равно хватало, как и желающих превзойти Селеш. В полуфинале она едва не проиграла Чанде Рубин, имевшей преимущество 5–3 в третьем сете. Но в последний момент Моника сумела отыграться и прошла в финал, где в отсутствие Граф сражалась за чемпионский титул против другой немки – Анке Хубер, входившей в десятку сильнейших теннисисток.

Стояла страшная жара, и Моника решила действовать максимально энергично, чтобы не затягивать матч против физически очень сильной и выносливой соперницы, которую не страшила игра вдолгую. В первом сете они шли на равных: 4–4. Но в какой-то момент Селеш поднажала и завершила матч во втором сете с итоговым счетом 6–4, 6–1. Невозможно переоценить этот триумф. Новость о ее победе облетела весь мир, получив резонанс далеко за пределами теннисных кругов.

Моника завоевала девятый титул Большого шлема в карьере и первый после вынужденного перерыва. Я сидел тогда в ложе прессы и до сих пор помню крик облегчения, вырвавшийся у нее после реализованного матч-пойнта. Помню, как она взбежала на трибуну и обняла своих родителей, наконец-то довольная собой и счастливая после двух с лишним лет боли, страданий и депрессии.

Мельбурн 1996 года – последний триумф Селеш на турнирах-мейджорах. Ситуация осложнялась тем, что ее отцу становилось все хуже, и спустя два года, не поборов болезнь, он умер. Без отца, который всегда был рядом, и в спорте, и в жизни, она больше не выиграла ни одного турнира Большого шлема. Селеш собиралась посвятить ему свою последнюю победу на «Ролан Гаррос» в 1998 году, но в финале уступила Аранче Санчес. К сожалению, Моника так до конца и не восстановилась.

После шока, пережитого в Гамбурге, Селеш участвовала еще в двадцати шести турнирах-мейджорах и двадцать раз планомерно доходила как минимум до четвертьфинала. Однако она необратимо изменилась и физически, и психологически. Мышцы утратили былую взрывную скорость, за два года она растеряла ту невероятную энергию, которая помогала ей сметать всех на своем пути.

В лучшие времена каждое ее движение на корте подпитывалось спортивной злостью. Бэкхенд или форхенд – оба ее двуручных удара отличались убийственной силой. С такой же мощью она посылала мяч то в один угол, то в другой, заставляя соперниц метаться по всей ширине поля и завершая комбинацию яростным ударом по линии. Победные мячи Селеш достигали таких скоростей, что могли конкурировать с реактивным полетом мячей в мужском теннисе. Самым непредсказуемым