История степей: феномен государства Чингисхана в истории Евразии - Султан Магрупович Акимбеков

Ещё до своей победы над уйгурами кыргызы обращались к империи Тан с просьбой установить с ними отношения. Китайские чиновники ответили им, что «между тем от территории вашего государства мы отделены совершенно. Поскольку вы не присутствуете на церемонии в начале года, как же мы можем осуществлять управление»[144]. Разгромив уйгуров, кыргызы вплотную приблизились к китайской территории. Однако осуществлённый кыргызами прорыв через Монголию к китайской территории не принёс им ожидаемых результатов. Естественно, лучшим вариантом для них было сохранение тех регулярных выплат от Китая, которые со времён подавления восстания Ань Лушаня получали уйгуры. Судя по всему, на эту тему между кыргызами и китайской стороной велись переговоры.

Кыргызские правители несколько раз посылали посольства в империю Тан, но они не привели к каким-нибудь практическим результатам. При этом понятно, что Китай не хотел какого-либо восстановления существовавшей при уйгурах системы выплат за оказанные ими ранее услуги. Потому что они являлись скрытой формой дани. Так, китайский автор, комментируя, очевидно, предъявлявшиеся кыргызами претензии, писал, что «уйгуры имеют заслуги в подавлении Ань Лушаня и Ши Сымина. Поэтому ежегодно дарили им шелка 20.000 кусков и вели с ними торговлю. Кыргызы никогда не имели заслуг перед Китаем, как же осмелятся просить подарков?»[145].

Одновременно кыргызы попросили у империи Тан титул хана для своего правителя. В ответ «Император (Тан), опасаясь, что с титулом хана они (кыргызы) не будут подчиняться и, следуя прежним методам уйгуров, потребуют ежегодно подарков и торговли лошадьми, был в нерешительности»[146]. Переговоры, судя по всему, закончились ничем. При всём желании кыргызам так и не удалось установить прочную систему отношений с Китаем, предусматривающих получение материальных ценностей из этой страны на добровольной основе в виде подарков или в результате торговли.

Разгром уйгуров оказался весьма выгоден империи Тан, которая избавилась от весьма обременительной обязанности выплачивать дань этим северным кочевникам. В то же время новые хозяева Монголии, кыргызы, не представляли такой угрозы для Китая, каковой были уйгуры. С одной стороны, в связи с тем, что территория Монголии опустела вследствие эпидемий и ухода значительной части населения, кыргызы не могли рассчитывать на усиление своей армии за счёт ополчений местных племён. Как это уже происходило при всех прочих политических объединениях, господствовавших ранее в Монголии. С другой стороны — империя Тан в приграничных с Китаем степях к югу от Гоби располагала внушительными силами из числа ополчений зависимых от неё кочевых племён, к которым к тому же присоединилась и часть бежавших из Монголии уйгуров. Последние, несомненно, были настроены крайне враждебно по отношению к недавно победившим их кыргызам.

При этом собственных сил для войны с Китаем на пике его могущества кыргызам, очевидно, недоставало. Характерно, что китайский источник сообщает: «…хягас (кыргызы. — Прим. авт.) не мог совершенно покорить хойху (уйгуров. — Прим. авт.). Впоследствии были ли посольства и были ли даваны и жалованные грамоты, историки не вели записи»[147]. Соответственно, кыргызы так и не получили желаемых политико-экономических дивидендов от отношений с Китаем.

Кроме того, им не удалось установить контроль над торговыми маршрутами из Китая на Запад. Приведённая выше фраза о том, что «хягас не смог совершенно покорить хойху» как раз об этом, скорее всего, и свидетельствует. Та часть уйгуров, которая обосновалась в нынешнем Восточном Туркестане, в итоге сохранила свой контроль над западными торговыми путями. Естественно, что отсутствие поступления товарных ценностей из Китая и доходов от контроля над торговыми путями автоматически снизило возможности усиления кочевой кыргызской государственности. Фактически кыргызам было нечем поддерживать её уровень, равно как и лояльность оставшихся зависимых племён. Таким образом, они не смогли выполнить основные функции имперского государственного строительства в степях Монголии, которые до них успешно выполняли уйгуры, тюрки, жуанжуани, хунны.

После первых активных попыток установить связи с Китаем интенсивность контактов кыргызов с ним за отсутствием практической необходимости заметно ослабевает, пока не прекращается совсем. Прямым следствием снижения военно-политических возможностей кыргызов по сравнению с их предшественниками было также выпадение из зоны их влияния монголоязычных племён Маньчжурии, киданей и си. Напомним, что ранее данные племена признавали власть и тюрков и уйгуров, то есть всех тех, кто господствовал в Монголии. Ещё раньше также проживавшие в это время в Маньчжурии монголоязычные сяньби и ухуани признавали власть хуннов.

Исторически для кочевого имперского государства с центром в Монголии, расположенного по соседству с Китаем, принципиально важно было контролировать все прилегающие к нему степные районы, включая также и большую часть Маньчжурии. В противном случае, Китай мог постараться использовать кочевые племена из Маньчжурии для военных действий против такого государства, с тем чтобы ослабить его позиции.

Таким образом, обладание Монголией без активного взаимодействия с Китаем, без получения от него тем или иным образом товарных ценностей на регулярной основе или в виде дани, подарков, как их получали уйгуры, или в результате торговли, по большому счёту, теряло для кыргызов какой-либо смысл. В результате к началу X века кыргызы отступили на север, в долину Енисея, фактически вернувшись к своим прежним границам. Считается, что они, «будучи не в состоянии в этих условиях (после завоевания обширных пространств Центральной Азии. — Прим. авт.) создать новую систему социально-этнического подчинения, последовательно переносят свою ставку — сначала к отрогам Тану-Ола в Северной Монголии, затем в город Кемиджкет в Центральной Туве и, наконец, далеко на север, в верховья Чулыма»[148]. Когда в начале X века монголоязычные кидани из Маньчжурии совершили свой поход в Монголию, они уже не встретили там противника в лице кыргызов. Соответственно вследствие произошедших в IX веке бурных событий историческая территория Монголии за пустыней Гоби к началу X века во многом опустела. По тем или иным причинам её покинула значительная часть кочевого населения.

Кроме того, на сокращение численности населения в Монголии, очевидно, повлияли также и события в Китае. Здесь в конце IX века после ряда неурожайных лет начинаются крестьянские восстания. Под руководством одного из руководителей восставших Хуан Чао крестьянская армия занимает столицу империи Тан Чанъань, где провозглашается новая династия Ци. В этой сложной внутриполитической обстановке в очередной раз в истории Китая выросло значение зависимых от него кочевых племён, проживавших в приграничных степях южнее Гоби. Заметим, что к этому моменту в своём большинстве они были тюркоязычны. Ослабление Китая автоматически создавало условия для их политической активизации. Кочевые племена представляли собой готовые весьма эффективные военные формирования. В условиях хаоса на китайской территории