Стихотворения в пяти томах - Мирра Александровна Лохвицкая

исчезло наваждение. Только черной тучей

  Закружился вещих воронов легион летучий.

Бойтесь, бойтесь в час полуденный выйти на дорогу,

В этот час уходят ангелы поклоняться Богу,

В этот час бесовским воинствам власть дана такая,

Что трепещут души праведных у преддверья рая!

Саламандры

Тишина. Безмолвен вечер длинный,

Но живит камин своим теплом,

За стеною вальс поет старинный,

Тихий вальс, грустящий о былом.

Предо мной на камнях раскаленных

Саламандр кружится легкий рой.

Дышит жизнь в движеньях исступленных,

Скрыта смерть их бешеной игрой.

Все они в одеждах ярко-красных

И копьем качают золотым,

Слышен хор их шепотов неясных,

Внятна песнь, беззвучная, как дым: –

  «Мы – саламандры, блеск огня,

  Мы – дети призрачного дня,

  Огонь – бессмертный наш родник,

  Мы светим век, живем лишь миг.

  Во тьме горит наш блеск живой,

  Мы вьемся в пляске круговой,

  Мы греем ночь, мы сеем свет,

  Мы сеем свет, где солнца нет.

  Красив и страшен наш приют,

  Где травы алые цветут,

  Где вихрь горячий тонко свит,

  Где пламя синее висит,

  Где вдруг внезапный метеор

  Взметнет сверкающий узор

  И желтых искр пурпурный ход

  Завьет в бесшумный хоровод.

  Мы – саламандры, блеск огня,

  Мы – дети призрачного дня.

  Смеясь, кружась, наш легкий хор

  Ведет неслышный разговор.

  Мы в черных угольях дрожим,

  Тепло и жизнь оставим им.

  Мы – отблеск реющих комет,

  Где мы – там свет, там ночи нет.

  Мы на мгновенье созданы,

  Чтоб вызвать гаснущие сны,

  Чтоб камни мертвые согреть,

  Плясать, сверкать – и умереть».

В лучах восточных звезд

«Я хочу быть любимой тобой…»

Я хочу быть любимой тобой

Не для знойного, сладкого сна,

Но чтоб связаны вечной судьбой

Были наши навек имена.

Этот мир так отравлен людьми.

Эта жизнь так скучна и темна.

О, пойми, – о, пойми, – о, пойми!

В целом свете всегда я одна.

Я не знаю, где правда, где ложь,

Я затеряна в мертвой глуши.

Что мне жизнь, если ты оттолкнешь

Этот крик наболевшей души?

Пусть другие бросают цветы

И мешают их с прахом земным.

Но не ты – но не ты – но не ты!

О, властитель над сердцем моим.

И навеки я буду твоей,

Буду кроткой, покорной рабой,

Без упреков, без слез, без затей.

Я хочу быть любимой тобой.

«О божество мое с восточными очами…»

О божество мое с восточными очами,

Мой деспот, мой палач, взгляни, как я слаба!

Ты видишь – я горжусь позорными цепями,

  Безвольная и жалкая раба.

Бледнея, как цветок, склонившийся над бездной,

Колеблясь, как тростник над омутом реки,

Больная дремлет мысль, покинув мир надзвездный,

  В предчувствии страданья и тоски.

Бегут часы, бегут. И борются над нами,

И вьются, и скользят без шума и следа, –

О божество мое с восточными очами, –

  Два призрака: Навек и Никогда.

«Нет, не совсем несчастна я, – о нет!..»

Нет, не совсем несчастна я, – о нет!

За все, за все, – за гордость обладанья

Венцом из ярких звезд, – за целый свет

Не отдала бы я мои страданья.

Нет, не совсем несчастна я, поверь:

Лишь захочу – и рушатся преграды,

И в странный мир мучительной отрады

Откроется таинственная дверь.

Пусть я томлюсь и плачу от томленья,

Пусть я больна от страсти и любви,

Но ты меня несчастной не зови,

Я счастлива в безумии забвенья!

Не вечен день; я не всегда одна.

Оно блеснет, желанное мгновенье,

Блаженная настанет тишина, –

И будет мрак. И будет царство сна.

И вот, клубясь, задвигаются тени…

То будет ли в мечтаньях иль во сне,

Но ты придешь, но ты придешь ко мне,

Чтоб целовать мои колени,

Чтоб замирать в блаженной тишине.

О, пусть несет мне грустный час рассвета

Все униженья мстительного дня.

Пусть ни единый луч привета

В твоих очах не вспыхнет для меня. –

Воскреснет мир колеблющихся теней,

И призрак твой из сонма привидений

Я вызову, тоскуя и любя,

Чтоб выпить чашу горьких наслаждений

Вдвоем с тобой, далеко от тебя.

«Зимнее солнце свершило серебряный путь…»

Зимнее солнце свершило серебряный путь.

Счастлив – кто может на милой груди отдохнуть.

Звезды по снегу рассыпали свет голубой.

  Счастлив – кто будет с тобой.

Месяц, бледнея, ревниво взглянул и угас.

Счастлив – кто дремлет под взором властительных глаз.

Если томиться я буду и плакать во сне,

  Вспомнишь ли ты обо мне?

Полночь безмолвна, и Млечный раскинулся Путь.

Счастлив – кто может в любимые очи взглянуть,

Глубже взглянуть, и отдаться их властной судьбе.

  Счастлив – кто близок тебе.

«Не мучь меня, когда, во тьме рожденный…»

Не мучь меня, когда, во тьме рожденный,

Восходит день в сиянии весны,

Когда шуршат в листве непробужденной

  Предутренние сны.

Не мучь меня, когда молчат надежды

И для борьбы нет сил в моей груди,

И я твержу, смежив в томленье вежды:

  Приди, приди, приди!

Не мучь