Российский колокол №3-4 2021 - Коллектив авторов

Критическая статья о поэзии Василия Стружа опубликована в журнале «Наш современник».

На литфестивале в 2016 году, посвященном 95-летию Волгоградского реготделения Союза писателей России, стал лауреатом.

Василий Струж

В давние времена – когда именно, не осмелюсь уточнять – появилась литература и поэзия в том числе. С тех же пор начали оценивать труды сочинителей статусные особы, вельможи, любители стихов. Так создалась неотъемлемая пара: автор и критик. При даровании сочинителя, сумевшего талантливо оперить строфы, и мудрой зоркости оппонента, сумевшего воодушевленно исследовать творчество, всегда получается завершенная картина, достойная называться полотном эпохи. Чаще даровитость выплескивается недолговечными эффектами, а критик теряется в дебрях своих изысканий. Отсюда большинство ограничивается дежурными оценками со стертыми, штампованными замечаниями. Собственно, сам по себе дежурный отзыв неважен. Важно другое: пристрастие или предвзятость не должны отталкивать читателей, зрителей и слушателей. В подобных состязаниях необходимо, как говорится, порождать истину. Ту, которую Творец заложил в автора, – вечную актуальность, – а тот в творение. А она, как носитель вечного рождения и перерождения со своими озарениями, глубокими мыслями, привлекает к себе других творцов, умных читателей и через них остальных. Так творчество эманирует на всю общественность. Именно такая литература, принуждающая мыслить, задумываться, осмысливать, переосмысливать, нужна нам. В связи с этим возникает вопрос: а влияет ли такая литература на эволюцию человека в частности и на человечество в целом? Влияет всякая. Пошлая, конъюнктурная в особенности. В результате – деградация искусства. Она наглядно демонстрируется в перфомансах, в блогерских идиотизмах, на каналах ТВ с пониженной приличностью, порой даже опущенной. Красота в творчестве – это касается всего спектра искусства – уступает место недолговечным эффектам, рефлексам, узким представлениям о творении – речь о комплексах.

Содержательная литература, как все искусство, тоже влияет, правда, не в таком масштабе, как вышеобозначенное. Но зато здесь присутствует Божий промысл. Он если оседает в какой-то идее, то она становится возвышенной. Возьмем хотя бы последнее лучшее движение общественности – «Бессмертный полк». Чтобы далее продолжить, воспользуюсь возвышенным названием и немного перефразирую. И на выходе получаем – «Полк классиков». Полк с глубоким содержанием произведений. Такое подразделение, несомненно, влияет на эволюцию отдельного человека и, соответственно, на все человечество. Вот в этой несомненности и кроется главное зерно – вечная актуальность. За несколько тысячелетий из тех, чьи имена мы можем назвать, собралась великолепная команда, сохраняющая до сих пор творчество как таковое. Не путать с креативом, к истинному творчеству не имеющим никакого отношения.

Как сторонник пополнения полка творцов, ваш покорный слуга нашел еще одного представителя вышеупомянутого подразделения. И, разумеется, я желаю немного рассказать о его поэзии. На свой лад, конечно же. Мой лад опирается на мою уверенность, если хотите, то на самоуверенность. А она, родимая, как ни крути, сплошь выткана из субъективности. В моем случае, не примите за бахвальство, она не ущербна. Во всяком случае, я в это свято верю. И чтобы она имела свое мнение, ей необходима информация. Субъективность ее, как и все остальные, собирает для надежности из разных источников. Сумею ли я как-то внятно сформулировать мнение после комплексного подхода, честно признаюсь, не ведаю. Но могу заверить, что, пусть и сумбурно, обозначу свое отношение к автору.

О первой книге Василия Стружа «Косноязычие» здорово, а главное, лаконично сказал Станислав Юрьевич Куняев: «Ему нет нужды притворяться». То есть в его творчестве все искренне. Не банально или пошло, а подлинно, поэтично, и в таком творческом русле авангардом стремится вдаль, в небеса его душа. Она ярче всего остального бросается в глаза.

«Косноязычие» взорвало поэтическую, если можно так сказать, утрамбованность. Под ней я подразумеваю, если любопытно, что все в одной манере, все в одном стиле, – эрзацы, дикие эксперименты не в счет. Утрамбованность, она же стабильность, надо заметить, не совсем истинное творческое состояние. «Стабильность» наступает благодаря активности безобразной энергии, сила которой в беспринципности, бездуховности и, следовательно, в безнравственности.

Вторая книга «Сжечь» вытеснила легкость первой, но взамен обрела серьезность, а с ней и новые смыслы. Часто так бывает, когда взрослость отодвигает на второй план юношескую возвышенность, чем загружает автора, возможно, ненужными сентенциями. Но здесь юношеская чистота сохранилась, а значит, автор не утратил изначальной внутренней гармонии, несмотря на разноречивые стихотворные заявления. Особой поступью здесь идет роман в стихах «Стружие». Заметили ли почитатели поэзии Василия Стружа завершение книги, не могу сказать, но на всякий случай отмечу, что роман завершается многообещающим намерением: «Созрею…» Автор сам как будто говорит, что у него завершается еще один этап творчества и впереди…

Я с нетерпением ждал продолжения. Третья книга отодвигает на второй план поверхностную серьезность – так автор, полагаю, считает, выдвигая на авансцену, на первый взгляд, не совсем связные слова, строфы, смыслы. В действительности мы, если не поверхностны, зрим колоссальную сжатость поэтических текстов. Форма стихов сохранилась, но изменилась природа. И чтобы понимать его пульсации сердца, минимум нужно быть эрудированным, лишенным лекального подхода к строкам, временами кажущимся непохожими на стихи:

православная Россия

зараженная страна

инобожием вносимым

инобогами полна

Много конфессий, много сект, много разных мировоззрений. Оно, конечно же, так. Но речь не о том, а о душе поэта, которая пытается обратить внимание не на внешнее, а вовнутрь себя. Человеческая природа полна инобогами, полна всякой заразы, и чтобы устоять против них, необходимо их сначала обозначить, а затем начинать путь к истинному Богу:

слава Богу серьезное

надвигается время

время ратнообозное

на счету его семя

Далее первые прозрения выздоравливающей сущности поэта. В первых двух томах просматривался формирующийся поэт, там много поиска, много самомнения, достаточно замашек на величие. Третий этап отличается пристальным осматриванием себя без прикрас. Здесь не самолюбование, здесь присматривание, здесь уже зоркость, умеющий зреть в корень через себя, как чрез призму, за которой преломляется уже Божий свет, а такой свет освещает самые дальние углы темной сущности человека:

со мною рядом Боже был

всю мою жизнь земную

а я на дьявола горбил

любил змею иную

я кувыркался на песке

стирая Божье слово

начертанное на виске

земного шара нового

Свет в поэзии Василия Стружа играет огромную роль для самого поэта. Он раскрывает глаза, именуемые внутренними, от них ничего не