Российский колокол №3-4 2021 - Коллектив авторов

признать, рьяно и безоглядно пытается усилиями недалеких россиян рушить нашу цитадель – государствообразующий язык. Спросите чем? Тем, что богатый русский язык стараются сделать примитивным, то есть модным, удобным на западный манер – просто функциональным, не принуждающим к осмыслению.

Разумеется, во все времена имело место влияние других языков. Но сама языковая суть всегда сохранялась. И тем не менее Запад, слава богу, в меньшей степени, породил свой продукт – прозападничество с его разрушающей духовность идеологией жизни, где декларируются одни вещи, а в действительности насаживаются меркантилизм, беспринципность, готовность к продажности, бездуховность. Здесь – никуда от этого не деться – готовность подпасть под чье-то влияние у части населения всегда имеется. Если не уходить в далекое прошлое, а ограничиться ближайшим, то ярким примером такой готовности являются наши любимые шестидесятники. Они свято верили в шахматы, то есть в фигуры: если поменять одну важную на приемлемую, то вся жизнь-игра станет одним сплошным удовлетворением для всех. Еще они верили в те перемены, о которых вроде ненавязчиво, но с подозрительным постоянством твердили западные представители свободы слова. То есть если отменить атеизм, а вместе с ним и все лучшее социалистическое, то Бог, согнанный большевиками с российской земли, сразу вернется в нашу жизнь. Атеизм отменили, Бог остался на задворках, но зато диавол со своими приспешниками бесами заполонил все прогрессивное пространство «продвинутых» прозападных людей. Синдром близорукости – вот продукт прозападников, а ведь они – пособники разрушения колосса Советов – в большей своей массе были талантливыми людьми.

Исходя из моих поверхностных наблюдений, осмелюсь заявить, извините за повторение, что русский государствообразующий язык именно ныне обильно подвергается, на мой взгляд, навязыванию иностранных терминов со всех сторон, сверху в том числе, которые не обогащают, а, мягко говоря, упрощают нашу словесность, делают ее не совсем понятной. Хотя использование нашего русского запаса вполне, а главное, более ясно передавало бы смысл слов вместо внедряемых терминов. Появляются слова-заменители на среднем уровне общественности, которые опускают значение слова. Замена «творчества» на «креатив» или «тенденции» на «тренд», например, привела не только к принижению изначального значения и смысла нашего слова, а еще к оскудению творческой содержательности самих пользователей. И такая направленность становится пугающей. Такое, уже говорил, происходило и раньше, но язык как-то умудрялся сохранять себя и свою энергетику. Возможно, на страже стояли не только столпы литературы, но и сам Бог. Ныне Господь может и отвернуться от людей, не ценящих и не любящих свой язык, по большому счету, не любящих свое Отечество. Он по-всякому может отвернуться от людей, но в нашем случае только тогда, когда россиянин откажется от своих корней, от своего языка.

Пробежавшись по книгам, один мой знакомый историк настоятельно советовал не воспринимать материалы по теме его профессии как чтиво, разных авторов, изучавших прошлое нашей страны. Не совсем внял ему, и со стороны мое ознакомление больше походило на «нахвататься верхушек», нежели на углубленное изучение, но тем не менее ваш покорный слуга каким-то чудом уловил суть миссии русского человека. Под «русским» я подразумеваю все народности России, простите, если кому-то не понравится мое подразумевание, разумеется, в субъективном ракурсе – сохранить нашу Отчизну, которую во все времена жаждут уничтожить. Понятное дело, без преодоления своих пороков, своих недостатков, без сохранения своего Богом данного родословного древа своего языка, своих духовных основ не сберечь. Но здесь, как понимаю, возникают проблемы. Они меня беспокоят. Кишка россиянина все более и более утончается, дух слабнет, вера в Бога подменяется убеждением правоты только собственного эгоизма, Любовь извращается до животных проявлений друг к другу. Если в прошлые времена нашу Отчизну пытались в грубой форме задавить, то ныне это проделывается тонко, изнутри. Искушения превращаются в забавы, а для некоторых и в идеал, они лишены внешне однозначных помыслов. Но у них есть одно свойство: они незаметно порождают неприятие всего своего, русского, всего своего, российского.

На сегодняшний день неприятие своего языка, своей истории – своей, а не навязываемой или подменяемой – происходит в стиле прикола, игры у значимой части населения, разрушая на подсознательном уровне основы генетической памяти. И наши недруги имеют первые существенные результаты по лишению подрастающего поколения своего, то есть нашего, прошлого, а значит, и будущего.

Про какие части населения идет речь? Про политических прозападников говорить особо нечего – и так видно, кто перед нами. Но есть те, на которых особо внимания не обращают. Например, прослойка виртуалов. В этой прослойке язык как таковой в общем-то не нужен, и патриотизм там лишний, и забота о прошлом там тоже ни к чему, а значит, и о будущем. Все это заменяется сиюминутной заботой только о себе, любимом. Про духовные основы и говорить не приходится. Язык общения виртуалов – это определенный набор знаков, которые в силу своей ограниченности сужают человеческий кругозор. Широкий естественный опыт становления заменяется узкими, удобными, ни к чему не обязывающими рефлексами, а это ни много ни мало есть кодирование безответственности, беспринципности, бездуховности. Сей мир ограничивается одной гранью жизни – виртуальной. Реальность, естественность смещаются в лучшем случае за кулисы, а так – на чердак или в подвал, ибо они уже чуждые грани жизни. В таком сообществе язык автоматически унифицируется, оптимизируется, тем самым уничтожается сама суть слова, ее заменяет функция, а она становится основой виртуала. У такого языка исчезает естественная природа, исчезает природа творчества, его место занимает креатив. Такой язык по сути своей мертв.

А вот творческий человеческий язык сохраняет живость, та, в свою очередь, – духовную энергетику, а она созидает великие мысли, а те – не менее великие дела. Слово, если оно живое, сохраняет и развивает человека.

Если вышеупомянутую прослойку можно объяснить издержками развития технологий, через которые, как видим, легко запарить неокрепшие мозги, то трудно принять деформации русского языка целым пластом неучей, изъясняющихся далеко не неологизмами, а обезображенными словами типа «евошный», «евонный» и так далее. Они все оканчивали если не институты, то минимум общеобразовательные школы. Не поверю никогда, что в школах их так учили говорить. Не поправляли, не обращали на это внимания – вполне может быть. Тогда вопрос к системе образования: почему попустительствуете?

Ну и третья категория людей – наприехавшие и осевшие в больших городах. Они перенимают и продвигают в массы не свой язык, а заимствованный, далекий от совершенства. Они, простите за грубость, как обезьяны, повторяют все, что говорят, на их взгляд, сделавшие себя «личности», то есть обычные, но нарисовавшиеся на каналах телевидения люди. Англосакские термины вошли в нашу современную жизнь в