«Балканский фронт» холодной войны: СССР и югославско-албанские отношения. 1945-1968 гг. - Александр Животич

21-й дивизии СС «Скандербег»[488]. Лилич узнал, что отряды албанских эмигрантов готовятся в лагере Ферме в Италии и что туда еще должны прибыть добровольцы из Аргентины[489]. Летом 1950 г. он получил информацию об отказе от идеи переправки больших вооруженных отрядов в Албанию[490].

Наряду с этим югославское правительство располагало достоверной информацией о десантировании с американских военных баз в Греции небольших групп парашютистов, которые были взяты в плен албанскими вооруженными силами[491]. Кроме того, весной 1952 г. югославское посольство в Софии получило сведения (их достоверность так и не удалось подтвердить) о возможности восстания в Албании, которое готовилось при поддержке англичан[492].

Французское правительство после установления дипломатических отношений между Римом и Тираной также попыталось выяснить степень серьезности югославско-албанского конфликта. В разговоре с югославским послом Якшом Петричем французский посол в Тиране Шартье пытался получить как можно больше сведений о том, насколько сложны отношения между Белградом и Тираной, существуют ли проблемы в функционировании югославской миссии в НРА, находятся ли югославские дипломаты под наблюдением албанских органов безопасности и создают ли албанцы проблемы для снабжения югославской миссии всем необходимым[493]. Понимая намерения Шартье, Петрич дал ответы, не позволявшие собеседнику выяснить югославское видение характера отношений между Белградом и Тираной. Тем не менее, Шартье, ссылаясь на то, что Петрич приехал в Албанию в то время, когда официальная Тирана еще не имела посланника в Югославии, настойчиво пытался выяснить, произошло ли после его приезда сближение между Тираной и Белградом и урегулирование их взаимного конфликта[494]. Очевидно, что французская дипломатия не имела достаточных данных для определения глубины конфликта между Югославией и Албанией и степени возможности нормализации их отношений, а также позиций других западных держав в регионе.

Невозможность рассчитывать на югославскую военную помощь на случай греческих провокаций, равно как и советское дистанцирование от участия в греческих делах вынудили Албанию совершить дипломатический демарш путем попытки интернационализации своей пограничной проблемы с Грецией. Совершенно неожиданно 12 мая 1950 г. заместитель министра иностранных дел НРА Кочи Ташко обратился к генеральному секретарю ООН Тригве Ли с жалобой на греческие вооруженные провокации, попросив защитить албанские территории. Албанская сторона утверждала, что только в период с 27 марта по 24 апреля того же года было зафиксировано девять нарушений албанского воздушного пространства со стороны Греции и два пограничных инцидента[495].

Одновременно с этим в выступлениях руководства АПТ и в албанской печати началась широкая кампания против Греции и Югославии. Утверждалось, что существует американский план создания оси Белград — Афины для формирования нового центра силы на Балканах. Сообщалось и о прямом американском вмешательстве во внутренние дела Греции, имели место намеки о замене правительства Венизелоса кабинетом Пластираса, для того чтобы постепенно подготовить почву для строительства железной дороги, которая соединит Грецию и Югославию, укрепит связи между Белградом и Афинами, увеличив влияние США в Югославии, и инициирует вооруженные провокации в отношении Албании и Болгарии с целью спровоцировать новую войну на Балканах[496]. Такова была специфическая форма реакции в Албании на югославское сближение с западным миром.

Вместе с тем албанское руководство стремилось сформировать у населения страны ощущение внешней угрозы со стороны Югославии и Запада, для того чтобы, создав напряженную атмосферу и в стране, и у советских представителей, на переговорах с ними получить от Москвы дополнительную экономическую и военную помощь. Кроме того, систематическое запугивание и формирование у населения страха перед постоянной внешней угрозой было одним из способов поддержания внутренней сплоченности и выживания режима Энвера Ходжи вплоть до его смерти в 1985 г.

Помощник югославского министра иностранных дел Алеш Пеблер[497] в разговоре с британским послом в Югославии Чарльзом Пиком 18 августа 1949 г., за несколько месяцев до появления албанского обращения в ООН, высказал югославскую позицию, принципиально отличавшуюся от албанских обвинений[498]. Пик сообщил Пеблеру, что правительства Великобритании и США не одобрили бы вторжения греческих войск в Албанию и они уже оповестили об этом греческое правительство, получив от него удовлетворительный ответ. Однако при этом было сказано, что греческие войска при выполнении задачи зачистки местности от партизан не смогут избежать случайного столкновения с албанскими войсками в пограничной зоне, поскольку те оказывают помощь партизанскому движению в Греции и часто пересекают границу. Пик пояснил, что по этим причинам в Греции много пленных албанских солдат. На прямой вопрос англичанина о югославских намерениях в отношении Албании Пеблер ответил, что в Белграде хотят в Тиране дружественного правительства, но не помышляют о военном вмешательстве в НРА. Он сказал, что Югославия уважает суверенитет Албании не только потому, что придерживается Устава ООН, но и потому, что считает вмешательство в дела Албании неразумным, как и вторжение Греции в Албанию, так как это может усугубить ситуацию в регионе[499].

По вопросу югославского отношения к Албании англичане занимали двойственную позицию. С одной стороны, они пытались предотвратить любую возможную югославскую акцию в НРА, но с другой — стремились создать у югославских дипломатов впечатление, что не будут возражать, если ФНРЮ воспрепятствует вооруженной опасности, исходящей от Албании. Посол Великобритании в Бухаресте Ф. Робертс[500] в разговоре с югославским коллегой Йовановичем 14 декабря 1949 г. отметил, что Советы построили в Албании большие морские и авиационные базы, которые могут быть использованы против ФНРЮ[501]. Йованович не выразил удивления, но ответил, что Белград не располагает такой информацией, зная при этом, что враждебность албанской политики в отношении Югославии является результатом советских установок и что строительство военных объектов, если это на самом деле имеет место, направлено также против Англии и западных союзников[502].

В результате разгоревшегося конфликта Югославии с СССР, Албанией и другими странами советского лагеря Великобритания стала относиться к Югославии как союзнице западного мира. Английский посол в Белграде Пик считал переломным для Югославии 1949 г., когда она стала постепенно сближаться с западным лагерем, испытывая сильное политическое, экономическое и военное давление с Востока[503]. Он полагал, что в кампании против Югославии, осуществлении пограничных инцидентов и выпадов против югославских дипломатов особенно отличились албанские власти. По его мнению, расторжение Белградом югославско-албанского Договора о дружбе и сотрудничестве свидетельствовало о серьезности конфликта[504]. Кроме того, Пик был твердо уверен, что югославское правительство не намерено свергать режим Ходжи, а он падет сам из-за серьезных экономических и политических затруднений[505]. Уверенность в этом сложилась у Пика в результате контактов с И. Брозом Тито и другими югославскими государственными деятелями[506]. Британская убежденность, что Югославия не имеет агрессивных намерений