Индульгенция 4. Без права на сомнения - Тимур Машуков

себя просидел. Но на пользу пошло это точно. Нет, каких-то новых сил у себя я не открыл, но вот магию свою понял лучше, как и ее возможности, ограниченные лишь моей фантазией. Хотя это странно — я-то считал, что она у меня безграничная. На этой незаконченной мысли я и заснул.

Противное жужжание браслета, которым встретило меня утро, сразу настроило на рабочий лад. Причем, жужжали они у всех первашей одновременно — такой вот выверт системы. Типа, сами мы проснуться не можем — аристократы же. Ну да ладно. До занятий еще час, время есть.

Пробежался вокруг дома, сделал хорошую разминку, а то как-то начал запускать тело. Помахал руками-ногами, разогнал эфир — нормально.

Потом душ, завтрак, заспанное лицо Светы — волосы лохматые, вся какая-то вялая, макияжа даже легкого нет. Пижама белого цвета — простая, без украшательств. Мятая.

Печально. Это значит, что как мужчину она меня вообще не воспринимает. Иначе бы фиг в таком виде выползла. Или, скорей всего, она это делает специально, потому как нас с детства учат выглядеть в любое время достойно. Посмотрим.

Молча поел и направился на учебу — ее ждать не стал. Возле ворот дома дежурили два светлых паренька с нашивками Мранных. Раскланялись со мной и остались ждать. Никак свита нашей прЫнцессы? Ну-ну, стойте.

Так, что у нас по расписанию? Ага. Лекция по пустошам. Это не просто полезно, а жизненно важно. Тем более, что я собираюсь туда наведаться в ближайшее время. Просто на разведку — ничего такого. В Дикой уже был, все прошло нормально. Теперь надо посетить и обычную. И насчет учебы порешать — я просмотрел предметы и темы, что тут дают. Абсолютно неинтересно. У светляков я хоть сейчас все экзамены могу сдать. А вот с темными есть пара новых для меня моментов. Но уверен, Навка их лучше объяснит. Лучше духа первого порядка Нави никто о тьме не знает.

На территории академии толпы студентов — на меня иногда оглядываются, но особого внимания я не привлекаю. Моих нигде нет, так что топаю сам. Даже не заметил, как вокруг меня образовалось небольшое кольцо людей с нашивками Мранных. Черт, вчера же хотел типа собрание провести. Нехорошо получилось.

Лекционный зал встретил нас шумом, криками, какими-то разборками. Не обращая внимания, я полез наверх — туда, где сидел в прошлый раз. Моих не было.

А нет, вон, Настя нарисовалась — быстрый взгляд, нашла меня и ринулась занять место рядом, пока не опередили.

— Мы вчера тебя обыскались, — клюнув губами в щеку, уселась рядом.

— Старушка целый день искала очки, которые у нее были на носу.

— Ну да, как-то не догадались посмотреть за домом. Думали, на тебя снова напали.

Появился Гиви, под руку с Лесей, о чем-то болтающий с ней. Оба довольны — видать, все у них получилось.

Влетела Танька — глаза выпучены, явно торопилась. Уселась рядом, делая вид, что обижена.

Света вплыла в помещение как царица — равнодушно на всех посмотрела и села недалеко от нас. Двое ее сопровождающих подобно церберам расположились на дистанции одного сиденья. И явно приготовились рвать любого, кто попытается приблизиться. Интересно, это ее папочка постарался, или они сами, по велению, так сказать, светлого сердца в рыцарей играют?

Преподаватель ворвался как тайфун — вот только никого не было, а вот он уже стоит перед нами, напряженный, будто ожидая боя. Высокий, почти под два метра ростом, неестественно худой, с лицом изборожденным морщинами.

— Меня зовут Александр Андреевич Колыванцев! — рявкнул он так, что мгновенно наступила тишина. — Я буду вести у вас самый, наверное, важный предмет в академии — историю Пустошей. Все вы там в скором времени окажетесь. Поэтому, если не хотите сдохнуть в первый же день, советую внимательно меня слушать.

Представьте… Нет, не представляйте. Вспомните. Вспомните древние карты, что вы не раз видели дома. Те, что висели в учебных залах богатых городов или пылились в сундуках деревенских старцев. Широкие дороги, жирные линии торговых путей, словно вены по телу здорового великана. Ирландия — с ее ледяными садами, плодородные долины Имеретии, багряные пустыни Фаруджа — все они соприкасались. Границы были условностью, линией чернил и дипломатии. Купец мог за месяц пройти от портов Золотого Залива до мраморных ступеней Императорской Столицы. Солдат перебрасывали через горы за неделю. Знания текли рекой, смешивая заклинания Севера с ритуалами Юга.

Он провел рукой по воздуху, и слабая иллюзия — мерцающая карта — повисла над аудиторией. Здоровый, цельный континент.

— Теперь откройте ваши современные атласы. Что вы видите? Пустоши. Не просто пустыни или горные хребты. Не географические объекты. Раны. Глубокие, гноящиеся шрамы, прорезавшие плоть мира от самого сердца до окраин. Дублин? Отрезан. Ледяные сады цветут в изоляции, за Белеющим Шрамом — трехсотмильной полосой вечной метели, где воют духи павших легионов и бродят ледяные големы с глазами из синего пламени. Имеретия? Ее долины скрыты за Стучащим Лесом — чащей, где деревья шевелятся, а тени пожирают свет факелов за минуту. Фарудж? Заточен за Песчаным Морем Скорби — океаном дюн, что плывут как вода, погребая города, а под песком шевелятся Древние Черви, чей зов сводит с ума.

Иллюзия изменилась. Карта рассечена жирными, пульсирующими темным светом полосами. Царства — острова в море Хаоса.

— Как? Вопрос на миллион золотых и, возможно, ваши жизни, если решитесь искать ответ. Официальная история шепчет о Великом Разрыве, произошедшем четыре века назад. Ошибка? Нет, дети мои. Катастрофа. Колоссальный ритуал, цель которого утеряна. Возможно, это была попытка соединить миры, призвать божественную силу, или… остановить нечто уже пришедшее. Источники сходятся в одном — магия возмутилась. Не просто всплеск — разрыв ткани реальности. Представьте чашу, переполненную до краев раскаленным, ядовитым светом. Ее опрокинули. И магия — дикая, искаженная, пропитанная страхом, болью и амбициями погибших магов — хлынула в мир. Она не создала Пустоши сразу. Она… заразила землю.

Он сжал кулак. Иллюзия показала плодородную долину. Затем — трещину в небе, из которой льется черно-зеленый свет. Земля корчится, темнеет, деревья скручиваются в кошмарные формы

— Места ритуала, места великих битв того времени, узлы эфирных потоков — они стали эпицентрами. Магия, смешанная с агонией живого, с отчаянием умирающего, с эхом разорванных душ, кристаллизовалась в новую экосистему. Или антисистему. Воздух стал ядом или безумием. Земля — трясиной, пожирающей плоть, или твердью, рождающей каменных хищников. И туда хлынуло… Оно. Сущности из пограничья, из миров за гранью понимания, привлеченные