С чистого листа - Мария Астерия

"Таня, я запрещаю тебе умирать. Мы будем жить!"

Таня.

Я прихожу в себя посреди белого помещения с очень ярким светом, от которого тяжело открыть глаза. В первые секунды я ничего не понимаю, ничего не соображаю, а потом вспышки страшных воспоминаний болью отзываются в душе, и я рывком пытаюсь подняться, но тело не слушается, а голова раскалывает. Затылок болит больше всего… Вижу перед собой Даню, который бросается ко мне:

— Таня! Как ты!? Господи, я там чуть с ума не сошел! Толь, Таня очнулась!

Толя подлетает и хватает меня за плечи:

— Таня. Танечка. Дыши, слышишь?! Живой твой Марс, живой!

От его слов сердце моё разрывается то ли от счастья, то ли от стресса. Слезы потоком льются по щекам, а эмоций нет. Я как будто в состоянии аффекта… Хватаюсь за Даню и пытаюсь встать.

— Где Антон? Куда мне идти? Где он?!

— Тань, нельзя пока к нему… Врач запретил, сказал завтра приезжать.

— А мы где сейчас?!

— В клинике, Тань. Он тоже тут, но нас сегодня не пустят.

— Я сама попрошу. Где врач?

Даня и Толя что-то кричат мне вслед, а я не слушаю их и бреду по белоснежным коридорам клиники. Вижу за стойкой медсестру и подлетаю к ней, как к спасательному кругу. Здесь никто не говорит по-русски, поэтому говорю всё на английском, хватаясь за её медицинскую форму:

— Вы медсестра? Я вас прошу! Я вас умоляю, пустите меня к нему! Давайте я вам заплачу! Сколько нужно? — я судорожно достаю из кармана своих брюк купюры, а медсестра аккуратно убирает мои руки. Она не напугана — её глаза и душа привыкли к такому, поэтому она сохраняет мягкость и спокойствие.

— Мэм, я ничем не могу вам помочь… Прошу прощение. Врач никого сегодня не пускает.

— Поговорите с врачом еще раз, я умоляю вас! Хотите, я сама поговорю? Просто отведите меня к нему! — я уже никого и ничего не стесняюсь, хватаюсь за медсестру и еле стою на ногах, и, видимо, мой вид заставляет её сжалиться… Она молчит, а потом пишет на листке номер палаты и внимательно на меня смотрит:

— Поднимайтесь туда. Я сама поговорю с врачом..

В слезах благодарю медсестру и не помню даже, как оказываюсь у нужной палаты. Перед дверью мои колени начинают трястись от страха. Страха за то, что я не знаю, в каком он состоянии… А потом я просто игнорирую свои мысли и дергаю ручку двери. Господи, он жив! И это — самое главное!

Антон в палате один, лежит с закрытыми глазами, а его лицо повернуто к окну, где садится солнце. Он весь в ссадинах и порезах, у него перевызаны запястья, а на голове большая рана. Вокруг него куча капельниц. Он жив, он цел! Моё сердце разрывается… Я реву и приземляюсь рядом с ним, упав головой на больничную койку. А потом замечаю ногу, которой, видимо, досталось больше всего… Всё колено Антона в крови, которая проступает даже через операционные пластыри. Да, это очень больно и тяжело видеть, но всё это не важно, когда человек просто остался в живых… Аккуратно глажу его ладонь и не перестаю плакать ни на секунду..

— Антон, я люблю тебя! Я тебя не отпущу, слышишь? Я умру без тебя… Если ты уйдешь, тогда забирай меня с собой!

Внезапно я чувствую, как его ладонь слегка зажимает мою руку… Я не знаю, может, это было мышечное сокращение, но мне так хочется верить, что это сделал именно он… И эти мысли для меня — как светлый луч в темноте.

Я провожу в палете рядом с ним коло часа, пока за мной не приходит медсестра и не дает понять, что больше мне находиться здесь нельзя..

Завтра я обязательно вернусь, любимый!

Даня забирает меня в отель, а я всю дорогу молчу и благодарю Бога за то, что Он оставил мне моего Антона..

Господи, спасибо!

Спасибо, что он со мной!

С остальным мы справимся!..

….

Врач внимательно читает бумаги Антона, иногда поглядывая на меня. А у меня трещит голова и даже обезболивающие не помогают, потому что всю ночь я не спала.

— Удивительный случай… Машина не подлежит восстановлению, а он отделался только травмой колена, а сегодня уже пришел в себя. Как объяснить это с научной точки зрения? Правильно, никак! — врач садится в свое кожаное кресло и не сводит с меня серьезного взгляда.

— Мне сказали, что вы его невеста. Это так?

— Да. Всё так.

— Что ж, мэм… Видимо, он очень сильно вас любит и не смог вас оставить. Благодарите Бога..

Как только я захожу в палату, Антон сразу оборачивается в мою сторону и слабо улыбается, а на моих щеках опять слезы.

— Ты пришла…

Он медленно раскрывает обьятия, с трудом поднимая руки, а я бросаюсь к нему и трясусь. И не могу иначе..

— Девочка моя… Не плач, пожалуйста. Я уже в порядке.

— Ты живой… Ты остался! Антон, ты живой!

— Как же я мог оставить тебя одну? Я ведь обещал быть рядом..

Не говорю больше ничего и осыпаю лицо Антона поцелуями, едва касаясь, потому что боюсь сделать больно… А потом вижу его влажные карие глаза..

— Люблю тебя, Тань.

— Ты бы знал, как я тебя люблю..

— Все пройдет, моя шоколадная… Будем жить!

Дверь открывается, и на пороге Даня, Толя и… Женька.

Толя еле сдерживает скупые мужские слезы, Даня молча обнимает Антона, рассматривая ногу, а Женя подвигает стул и садится рядом с Марсом.

— Ты посмотри только, какая хрупкая наша жизнь, брат.. — он нервно проводит рукой по волосам и опускает взгляд, облокотившись руками о колени. — Тох, прости меня, а? Прости за всё.

Антон молчит и медленно протягивает Жене руку,