Редактор. Закулисье успеха и революция в книжном мире - Сара Б. Франклин

За пару минут до шести Джудит звонила с работы. Они с Диком начинали обсуждать, что будут готовить на ужин. «Джудит не соблюдала правила литературного сообщества, – рассказал мне Крис. – Она не ходила на профессиональные вечеринки и не выпивала с коллегами. После работы она приходила домой, и все»[431]. Повесив трубку, Джудит выходила из офиса, а Дик повязывал поводок на собаку, шел ей навстречу, и они вместе покупали ингредиенты для ужина[432]. Когда Крис и Одри слышали, как в двери поворачивается ключ, то бежали в спальни, будто все это время делали домашнее задание. «Это было похоже на индуцированное бредовое расстройство, – сказала мне падчерица Одри, Алексис Бирман. – Дик притворялся, будто не знает, что дети смотрят телевизор, а они притворялись, будто не знают, что он пьет»[433].

Дома Джудит повязывала фартук поверх рабочей одежды, и они с Диком начинали готовить. Так пара воссоединялась в конце каждого дня и с легкостью распределяла обязанности своей новой семейной жизни. «Мы определенно все разделяли, – рассказала мне Джудит. – Дик делал как минимум половину работы». Более того, после пополнения семьи Дик, который работал в основном из дома по гибкому графику, взял на себя больше домашних хлопот[434]. Это он отводил детей в школу и по необходимости забирал их оттуда, он относил вещи в стирку и начинал готовить днем, если они с Джудит запланировали блюдо, которое требовало больше часов, чем у них было свободно вечером. Кому-то пойти сразу на кухню после длинного рабочего дня показалось бы утомительным, но только не Джудит. «К тому моменту готовка начала меня расслаблять», – объяснила она мне. Крис сказал, что так происходило каждый день, и ужинали они поздно – в полвосьмого или в восемь часов.

Дик и Джудит готовили с размахом и по своему вкусу, не подстраиваясь под предпочтения детей. Когда Крис и Одри только переехали к ним, Джонсы попытались объяснить им свои взгляды. «Мы сказали детям: “Мы слегка безумные. Мы обожаем еду. Мы обожаем экспериментировать и пробовать новое”», – рассказывала мне Джудит. Они с Диком сказали детям: «Мы внезапно стали семьей. Нам нужно познакомиться. Поэтому каждый вечер вы будете ужинать с нами, а мы попытаемся как можно больше времени проводить дома. Единственное, я не хочу, чтобы вы критиковали нашу еду! Если вам что-то не понравится, отставьте тарелку, но ничего не говорите».

Дети изо всех сил старались выполнять ее просьбу. Крис ненавидел лук: дома у Вандеркуков его никогда не использовали. Первые несколько месяцев он незаметно откладывал его на край тарелки из каждого блюда, которое подавали Джудит и Дик. Детям, которые питались безвкусной едой и всю жизнь рано ужинали с нянями, трапезы с Джонсами казались странными и непривычными. «Дети восприняли это спокойно, – рассказывала мне Джудит. – То есть пока я не накормила их требухой. Это было жестоко с моей стороны».

За столом не было места недовольству едой, однако Криса и Одри поощряли формулировать и выражать свои мысли на другие темы. «Каждый вечер за ужином проходила беседа, в которой мы, дети, должны были участвовать, – рассказывал мне Крис. – Мы легко переходили от обсуждения новостей к литературе и поэзии, а затем к тому, понравилась ли нам еда». Таким образом Джудит отыгрывалась, освободившись от тисков, сковывавших ее за столом родителей в детстве. Крису все это казалось волнительным – насыщенность жизни Джонсов и то, как они впустили детей в их изысканный мир. К ним часто приходили на ужин гости. Среди завсегдатаев был их дорогой друг, кино- и театральный критик Стэнли Кауфман. К его приходу Дик и Джудит всегда готовили кассуле. «Иногда они выпивали пару бокалов вина, читали друг другу стихи и танцевали в гостиной, – вспоминал Крис. – Они романтизировали то, что прошли войну, и свой опыт, полный боли, но также сильной любви»[435]. Остроумный и общительный Крис был прирожденным артистом и расцвел под опекой Джонсов. А вот Одри пришлось нелегко. «Иногда я пыталась заставить ее помочь мне на кухне, – рассказывала мне Джудит, – но она говорила, что я ее пугаю».

Материнство давалось Джудит не так просто, как она ожидала и надеялась. «Это был переходный период», – призналась она мне. Она не знала, как ей вести себя с детьми и как удовлетворять их подростковые нужды. «Они все могли. Но мне было трудно достучаться до них и сблизиться с ними, – говорила она. – Думаю, Одри пришлось хуже всего. Потому что ей нужно было так много. Я из-за этого переживала и думала, что должна уделять ей больше времени».

Джудит разрывалась: ее внимания требовали дети, его хотел и Дик, а еще ее загружали работой в «Кнопфе», где она до сих пор пыталась проявить себя.

В конце весны 1962 года «Кнопф» выпустил «Колосса» Сильвии Плат. Последние несколько месяцев поэтесса не выходила на связь, но на первой неделе мая объявилась. Она написала Джудит, что ее «чуть не раздавили» дети, писательство и посадка большого огорода, который должен был снабжать семью овощами до конца года. Плат писала, что она «в полном восторге» от того, как «Кнопф» издал «Колосса»[436]. «Я так довольна тем, что вы с ним сделали, – написала поэтесса и попросила Джудит присылать ей рецензии. – Я процветаю благодаря любой критике, особенно негативной».

В прессе «Колоссу» уделяли мало внимания и энтузиазма. Это стало первым уроком Джудит о том, как трудно успешно издавать поэзию. Весна сменилась летом, а редактор так и не прислала Плат новостей о том, как приняли книгу. К концу августа Джудит поняла, что больше не может хранить молчание. 30 августа, за два дня до выходных в честь Дня труда, она наконец написала поэтессе. «Уверена, вам наверняка кажется, что я вас совсем забросила, но, если честно, я ждала, пока смогу набрать достаточно рецензий на “Колосс”, чтобы отправить их вам, – начала она свое письмо. – Я смирилась с тем, что газеты и журналы чрезвычайно медленно пишут отзывы на поэзию. Но я надеялась, что спустя несколько месяцев после публикации сборника в некоторых “маленьких журналах” начнут появляться статьи»[437]. («Более крупных, – писала Джудит, – придется подождать».) Джудит сказала, что ей жаль, что у нее нет более приятных новостей. «Должна признаться, я разочарована не только ситуацией с рецензиями, но и тем, что другие поэты настолько самовлюбленные и, должна сказать, неблагодарные, что не способны ответить на письмо с бесплатным сигнальным экземпляром такого прекрасного дебюта, как ваш». Джудит разослала «Колосс» всем звездам американской поэзии с персонализированными письмами, но «соизволила ответить» лишь Марианна Мур.