Том 68- Чехов - Литературное наследство

Ну отлично... Речей не было? По его желанию? Прекрасно, это пре­красно. Не надо речей... Я именно поэтому и не принимал никакого уча- стиявего похоронах... Я противник всяких демонстраций... Даже и Турге­неву еще — он нарочно ко мне приезжал приглашать на пушкинские торжества — отказал тогда по тем же соображениям; потому что это мой давнишний взгляд: не надо демонстраций никаких, особенно посмертных... Но вот, раз вы заехали, я могу вам высказать то, что думаю о Чехове^...)

...Чехов, видите ли, это был несравненный художник... Да, да... Именно несравненный... Художник жизни... И достоинство его творче­ства то, что оно понятно и сродно не только всякому русскому, но и вся­кому человеку вообще... А это главное. Я как-то читал книгу одного нем­ца, и там вот молодой человек, желая сделать своей невесте хороший пода­рок, дарит ей книги, и чьи? Чехова... Считая его выше всех известных писателей... Это очень верно, я был поражен тогда...

Он брал из жизни то, что видел, независимо от содержания того, что видел.

Зато если уж он брал что-нибудь, то передавал удивительно образно и понятно, до мелочей ясно... То, что занимало его в момент творчества, то он воссоздавал до последних черточек... Он был искренним, а это ве­ликое достоинство, он писал о том, что видел и как видел...

И благодаря искренности его, он создал новые, совершенно новые, по- моему, для всего мира формы письма, подобных которым я не встречал нигде! Его язык — это необычный язык. Я помню, когда я его в первый раз начал читать, он мне показался таким странным, „нескладным", но как только я вчитался, так этот язык захватил меня.

Да именно благодаря этой „нескладности" или, не знаю, как это на­звать, он захватывает необычайно и, точно без всякой воли вашей, вкла­дывает вам в душу прекрасные художественные образы...

...Я повторяю, что новые формы создал Чехов и, отбрасывая всякую ложную скромность, утверждаю, что по технике он, Чехов, гораздо выше меня!.. Это единственный в своем роде писатель...

...)Я хочу вам сказать еще, что в Чехове есть еще большой признак: он один из тех редких писателей, которых, как Диккенса и Пушкина и немногих подобных, можно много, много раз перечитывать,— я это знаю по собственному опыту...

...Одно могу сказать вам — смерть Чехова это большая потеря для нас, тем более что, кроме несравненного художника, мы лишились в ней прелестного, искреннего и честного человека... Это был обаятельный че­ловек, скромный, милый...» Последние слова Толстой произносит сердечно и задумчиво...

«Русь», 1904, № 212, от 15 июля.

ЧЕХОВ НА XXVIII ПЕРЕДВИЖНОЙ ВЫСТАВКЕ 1900 г.

(ПО ПОВОДУ ВОСПОМИНАНИЙ И. А. НОВИКОВА) Сообщение М. П. Сокольникова

С юных лет Чехов находился в близком общении с миром изобразительного ис­кусства. На его глазах развивался незаурядный талант брата Николая, живописца, иллюстратора и карикатуриста. Писатель мог наблюдать все стадии творческого труда своего брата, и «кухня» работы живописца и графика была ему хорошо известна. На примере Николая Чехов воочию постигал трагедию художника, ставшего жертвой богемы и забывшего об общественном назначении искусства. Николай был одним из первых иллюстраторов Чехова. Через него писатель познакомился со многими тог­дашними художниками, в частности с воспитанниками Московского училища живо­писи, ваяния и зодчества, в котором учился Николай.

В иллюстрированных журналах, где началась литературная деятельность Чехова, в «Будильнике», «Зрителе» и многих других еженедельниках он всегда работал сов­местно с художественной братией. Здесь было много дарований, растраченных в уго­ду мещанскому вкусу и обывательскому острословию. Но попадались и таланты под­линные, яркие, осознающие свое призвание.

Известны товарищеские отношения Чехова с Левитаном, столь близким ему по творческим приемам и лирическому ощущению красоты природы. Напомним о знакомстве Чехова со многими передвижниками, с Виктором Васнецовым, о пие­тете его к Репину, о признании заслуг Крамского. В последние годы среди его знакомых — Серов, Константин Коровин и многие другие представители новой жи­вописи.

В рассказах, повестях, очерках, в пьесах Чехова можно найти десятки персона­жей, представляющих типы художников. Проникновение в мир их чувств и мыслей и знание профессиональных особенностей их труда поражает, так же как и чеховское глубокое понимание искусства. В произведениях Чехова встречаются и описания отдельных полотен художников, и интересные мысли о назначении изобразительного творчества. Внимательный читатель найдет у Чехова немало чисто профессиональ­ных выражений, относящихся к труду живописцев, терминов, определяющих специ­фику их творческого процесса. В описаниях явлений жизни человека и природы Чехов нередко прибегает к сравнениям, заимствованным из области живописного мастерства. Тема «Чехов и изобразительное творчество» давно уже ждет своего исследователя и может дать огромнейший и интереснейший материал.

Примечательно, что, рисуя облагораживающее воздействие произведений искус­ства на эстетические вкусы общества и на культуру быта, Чехов вместе с тем жестоко бичевал проникающую в искусство пошлость. Безвкусные статуэтки, аляповатые вазы, канделябры, картины с игривым изображением обнаженной женской натуры — все это появляется в произведениях Чехова там, где писатель рисует духовное убо­жество своих героев и власть пошлости. Вспомним хотя бы описание обстановки но­вого дома в последнем чеховском рассказе «Невеста» с наиболее бросающейся в глаза деталью — дебелой голой женщиной на картине.

Чехов любил произведения живописи, реалистически изображающие человека и природу, выражающие гуманные стремления художника, раздумья над смыслом чело­веческой жизни, поэтически рисующие мир простых русских людей.

Мы хотим в данном сообщении напомнить об одном эпизоде из жизни Чехова, кото­рый, на наш взгляд, хорошо определяет отношение писателя к задачам живописного искусства. Эпизод этот до сих пор оставался нерасшифрованным.

Чехов был постоянным посетителем художественных выставок. Об этом говорят его письма, воспоминания встречавшихся с ним лиц. В повести «Три года» писатель оставил описание посещения Лаптевым московской выставки и тонко показал пси­хологию восприятия живописи героями повести. Об одном из посещений Чеховым художественной выставки рассказал в своих воспоминаниях о нем покойный И. А. Новиков. При этом И. А. Новиков, сам большой и тонкий художник, подчеркивает чуткость Чехова к произведению искусства: «живой, исполненный настоящего чело­веческого тепла» интерес к социальной действительности, изображенной художником.

«Я увидел Чехова на одной из выставок картин в Москве. Он был один, но я не подходил к нему, стесняясь напомнить о нашем случайном знакомстве, однако он сам, взглянув и помедлив секунду, узнал меня.

Да, хорошо написано,— сказал он о портрете какого-то генерала, перед которым как раз я стоял,— но кому это нужно, зачем?

Портрет привлекал общее внимание, и мастерство художника было налицо. Но Чехов не захотел углубить свою мысль, и она приобрела всю свою значительность лишь в порядке противопоставления.

Вы это еще не видали?