Василий Чуйков - Николай Александрович Карташов

«рассыпаться». Ключевую роль в разгроме финских войск сыграли 7-я и 13-я армии, которыми непосредственно руководил Тимошенко. 9-я армия Чуйкова, находившаяся по-прежнему в подчинении Ставки, также внесла свой вклад в достижение победы. Дальнейшее сопротивление финнов стало бессмысленным.

Правительство Финляндии обратилось к СССР с предложением начать мирные переговоры. А уже 12 марта был заключен договор практически на тех же условиях, которые предлагали советские дипломаты еще до начала боевых действий. В частности, только от Ленинграда граница была отодвинута на 150 километров.

Тогда же, в марте, Чуйков вернулся в Белорусский Особый военный округ, получив назначение командующим 4-й армии, сформированной на базе Бобруйской армейской группы.

Итоги Советско-финской войны стали предметом серьезного обсуждения на пленуме ЦК ВКП(б), который состоялся в марте 1940 года. Как было отмечено в постановлении Политбюро ЦК ВКП(б), «война с Финляндией в 1939–1940 гг. вскрыла большое неблагополучие и отсталость в руководстве НКО. В Красной армии отсутствовали минометы и автоматы, не было правильного учёта самолетов и танков, не оказалось зимней одежды для войск. Войска не имели продовольственных концентратов. Вскрылась запущенность в работе таких важных управлений НКО, как Главное артиллерийское управление, Управление боевой подготовки, Управление ВВС, низкий уровень организации дела в военных учебных заведениях и другое. Всё это отразилось на затяжке войны и привело к излишним жертвам».

В соответствии с решениями пленума с 14 по 17 апреля того же года в Кремле состоялось расширенное заседание Главного военного совета РККА. В его работе приняли участие члены Политбюро ЦК ВКП(б), руководители Наркомата обороны, командующие войсками, члены Военных советов, командующие армиями, начальники штабов округов и армий. На заседание были приглашены командиры корпусов и дивизий, участвовавших в советско-финской войне, руководители высших военно-учебных заведений. В ходе дискуссий были выявлены крупные упущения в управлении, оперативной и боевой подготовке войск, их комплектовании, в военном строительстве.

На вечернем заседании 15 апреля был проведен и тщательный разбор действий 9-й армии. Сначала с коротким докладом выступил Чуйков. Не скрывая, он доложил о том, как складывалась обстановка для частей и соединений на 450 километровом фронте, а затем непосредственно о ходе их боевых действий. После его выступления вопросы в основном задавал Сталин, причем очень дотошно вникал в каждую мелочь. Скажем, как воевали лыжные батальоны, почему дали противнику себя окружить 163-я и 44-я дивизии, чем занимались штабы, куда смотрела разведка и т. д. Не обошлось и без упреков, о которых уже шла речь выше в нашем повествовании.

Чуйков, зная, что Сталин не любит обмана, неискренности, отвечал, прямо, нисколько не скрывая промахи, упущения своей армии. Одновременно он вносил предложения о том, как улучшить положение дел, перестроить принципы организации боевой подготовки войск и штабов:

Я считаю, товарищ Сталин, что мы своих бойцов и командиров не учим в мирное время тяжелым условиям войны. Когда мы инспектировали части, мы больше всего обращали внимание на клубы, на столовые, где чище миски, где больше официанток, где больше отдыха. Но никто не проверял, умеют ли бойцы в поле приготовить обед, умеют ли они в котелке сварить пищу, как с режимом питья в походе…

Приказ народного комиссара обороны о том, чтобы 30 процентов занятий были ночными, мы не выполняли ни в какой степени. Ночные занятия проводили на рассвете, или вечером, а потом, после таких ночных занятий, давали бойцу сутки отдыхать, и тем самым мы не закаляли бойца для трудных условий войны.

В отношении наших штабов. Они у нас, товарищи, подготовлены работать по-мирному, когда события идут нормально, без злой воли противника. Достаточно было на фронте вмешаться этой злой воле, вмешаться противнику, и наши штабы терялись. Надо учить штабы работать и разбираться в сложной боевой обстановке. Это заставляет нас обратить внимание на подготовку наших штабов, исходя из того опыта, который мы получили, чтобы лучше подготовить и научить наши штабы к предстоящим боям.

То, о чем говорили Чуйков, другие военачальники на заседании Главного военного совета, было учтено в приказе № 120 от 16 мая наркома обороны СССР «О боевой и политической подготовке войск на летний период 1940 г.». Приказ обязывал резко повысить тактическую подготовку войск, проводить ее в сложных условиях, приучая войска действовать днем и ночью, в любую погоду, переносить длительное физическое напряжение, умело маневрировать на разнообразной местности, преодолевая искусственные и естественные препятствия, быстро зарываться в землю и отражать внезапные нападения противника. В основу подготовки подразделения, части и соединения, отмечалось в этом руководящем документе, необходимо положить приобретение прочных навыков взаимодействия как внутри подразделения и части, так и с другими родами войск, и особенно с артиллерией, танками и авиацией. Продолжать совершенствование огневой подготовки бойцов и командного состава, особенно в стрельбе из ручного пулемета и личного оружия.

В Белорусском Особом военном округе боевая учеба практически не прекращалась, поскольку округ являлся приграничным. Между тем Советско-финская война на многое заставила взглянуть по-новому. Теперь, с учетом ее опыта и начавшейся Второй мировой войны, она стала проводиться по принципу «делать всё так, как на войне». Командирам всех степеней и штабам была поставлена задача учить войска действиям в сложных условиях боя, сопряженным с длительным физическим напряжением. Рекомендовалось 30 % учебного времени по тактической подготовке использовать для проведения занятий ночью. Максимально уплотнили учебный день. В пехоте он составлял 12 часов, в механизированных частях – 10, в артиллерии и кавалерии – 9. В выходные дни в обязательном порядке для учебных целей отводилось еще 2 часа.

Начиная с марта, как только Чуйков принял 4-ю армию, в частях и соединениях в разы повысилась интенсивность боевой учебы. Стрелковые части обучались умению наступать за огневым валом артиллерии, атаковать при поддержке танков и авиации. На каждом тактическом занятии уделялось большое внимание подготовке бойцов к ведению борьбы с танками противника. Артиллеристы и танкисты, осваивая новую технику, учились совместным действиям с пехотой. Связисты отрабатывали способы обеспечения надежной связи в различных видах боя. Саперы осваивали инженерные средства, их боевое применение, тренировались в переправе войск через водные преграды. По оперативно-тактической подготовке отрабатывалась организация и ведение наступательных операций и боев с прорывом укрепленных полос, форсированием водных преград и преодолением полос заграждения.

«Проводимые генералом В.И. Чуйковым тактические учения отличались новизной, поиском своих решений, – вспоминал впоследствии Герой Советского Союза генерал-лейтенант танковых войск в отставке М.Г. Вайнруб. – Однажды я участвовал со своим подразделением в тактических учениях с боевой стрельбой. Чуйков требовал от наступающих вплотную прижиматься к огневому валу и врываться в окопы противника, не давая ему прийти в себя после артобстрела. Тогда это было новинкой, не у всех вызвавшей одобрение. Но как пришлась к месту такая тактика в Сталинграде».

Как и раньше, Чуйков постоянно находился в войсках. Его «эмку» можно было видеть в ближних и дальних гарнизонах – Слуцке, Барановичах, Бресте, Бобруйске, Березе-Картузской, Пинске, Волчине… Сам городок штаба армии, в котором жил начальствующий состав с семьями, располагался рядом с Варшавским шоссе, в нескольких километрах от Кобрина.

– Живем в глуши, рядом с медведями, – шутил Чуйков, когда в армию приезжали проверяющие из штаба округа, наркомата обороны, и он им показывал территорию городка.

Напряженные боевые будни сменялись буднями трудовыми. Части и соединения армии продолжали обустраиваться в местах новой дислокации. Помещений для личного состава по-прежнему не хватало. Например, бойцов 42-й стрелковой дивизии пришлось размещать в бывшем концентрационном лагере, где польские власти содержали политических заключенных. Правда, перед тем как туда вселить красноармейцев, помещения отремонтировали, что они ничем не отличались от обычных казарм.

Тесновато было и в Брестской крепости. Здесь размещались окружной госпиталь, две стрелковые дивизии – 6-я и 55-я. Бойцы этих соединений спали на многоярусных нарах. Поэтому Чуйков неоднократно ставил вопрос перед командованием округа о выводе из крепости окружного госпиталя и хотя бы одной дивизии. Диктовалось это не только стесненными условиями, но и другими, более важными обстоятельствами. В случае войны согласно окружному плану на оборону крепости предназначались стрелковый батальон и артиллерийский дивизион. Остальные же части должны были быстро покинуть крепость и занять позиции вдоль границы в полосе армии. Однако пропускная способность крепостных ворот была слишком мала. На вывод войск и учреждений требовалось от 3 до 4 часов, что в условиях боевых действий было просто недопустимо.

К сожалению, решить эту проблему Чуйкову удалось частично. Из крепости была