Синоп - Владимир Виленович Шигин

Корнилов покинул начальника Главного Морского штаба удрученный. Не заезжая никуда, он велел кучеру гнать свою коляску в Севастополь. Проезжая Николаев, заскочил к старику Берху.

– Как ни готовься к войне загодя, она всегда приходит неожиданно и выявляет массу недочетов! – в сердцах высказал разбуженному адмиралу.

Тот горестно затряс головой и прошамкал беззубым ртом:

– Ты уж постарайся, Владимир Алексеевич, одолеть супостата, а то с меня старого, сам понимаешь, какой нынче толк!

– Уж постараюсь! – торопливо кивнул Корнилов, заканчивая краткую и бесполезную беседу.

Дав в Николаеве необходимые указания, Корнилов сразу же поспешил дальше. Надо было срочно готовить флот к большой войне.

Прибыв на Графскую пристань осунувшийся и запыленный, пересел на катер и отправился на стоявший на рейде «Великий князь Константин». Вскоре с «Константине» ударила пушка и взвился сигнал: «Начальник штаба флота приглашает к себе флагманов».

Когда адмиралы собрались, Корнилов вкратце рассказал им о последних новостях.

– Вам Федор Михайлович, немедля выходить со своей эскадрой в море! – велел контр-адмиралу Новосильскому. – А вам, Павел Николаевич, – уже обращаясь к контр-адмиралу Вульфу с четырьмя линейными кораблями оставаться в обороне Севастопольской бухты!

Вице-адмиралу Станюковичу было велено готовить порт к обороне, обучать оставшихся на берегу моряков пальбе из орудий, устроить на возвышенностях телеграфы для сообщения о видимых на горизонте судах. В тот же день начальник штаба издал приказ: «…считаю обязанностью предупредить флагманов, командиров кораблей и других военных судов, что, несмотря на мирную стоянку на Севастопольском рейде, суда должны быть всякую минуту готовы к выходу в море для поражения неприятеля…»

На «Константин» был вызван командир фрегата «Коварна» Гувениус, фрегат которого только прибыл с моря и даже не закончил пополнять припасы. Времени у Корнилова было мало. Вручив капитан-лейтенанту новое письмо, в наставлении он был краток:

– Немедленно снова иди к Нахимову. На словах предай, что турецкий флот открыт. Я иду ему навстречу, ежели найду – дам бой, ежели не найду турок ни в Варне ни в Бургасе, то пойду на соединение с ним! Есть сведения, что турки собираются отправить на Батум флотилию с десантом. Пропустить ее нельзя!

– Есть! – кивнул головой командир фрегата. – Все исполню в точности!

В своем письме Нахимову Корнилов отмечал: «Кажется, турки не на шутку озлобились; посылаемую ими флотилию в Батум или Сухум Вы расколотите в пух; жаль, что не могу прибавить Вам парохода, все починяются. Я сего дня выступаю с тяжелыми кораблями в Калиакре, дабы встретить эскадру (турецких) кораблей. От Бургаса, далее которого я не пойду, проберусь к Вам на свидание, и тогда расскажем друг другу, что произошло. Желаю победы». Затем Корнилов собрал у себя в салоне командиров эскадры Новосильского.

– Готовиться к походу на Инаду и Варну! – объявил он им. – Если счастье даст нам встречу с неприятелем, надеюсь, что с Божьей помощью, офицеры и команды воспользуются случаем увеличить наш флот новыми судами!

– Но ведь манифеста о войне еще нет? – спросил командир «Трех Святителей» капитан 1 ранга Кутров.

– Поэтому нам разрешено истреблять только боевые суда. Купеческие же надлежит осматривать и отпускать, ежели нет военной контрабанды. Если же что-то найдете – захватывайте без всяких раздумий!

– Будут ли особые указания на случай боя? – поинтересовались собравшиеся.

– Атакуем при любом раскладе сил! По-моему – это лучшая из тактик! – усмехнулся Корнилов. – Будут ли на сей счет возражения у господ капитанов? Возражений у господ капитанов не было. Мимо в гудении парусов прошла «Коварна». Орудийные порты фрегата были открыты, а орудия выдвинуты по- боевому.

Через какой-то час на кораблях начался аврал. По бухте засновали баржи пороховые и продовольственные, водяные и со шкиперским имуществом. Туда-сюда засновали ялики и катера с офицерами, барказы с матросами. Эскадра Новосильского готовилась к выходу в море.

В штурманской выгородке «Константина» Корнилов лично сделал расчеты предполагаемого местонахождения турок, ловко орудуя параллельной линейкой грушевого дерева.

Едва вице-адмирал закончил расчеты с берега пришел катер. Адъютант Меншикова привез письмо. Ссылаясь на указание Николая Первого, Меншиков приказывал держать в море флот «оборонительно».

– А черт! – в сердцах швырнул на пол карандаш Корнилов. – Как же так можно воевать!

В смотрящем на внешний рейд окне адмиральского салона парусов ушедшего фрегата уже не было видно. Вдогонку «Коварне» был немедленно послан корвет «Калипсо» с приказом боевых действий не открывать. В своем письме к Нахимову он писал: «Только что отправил Вам, любезный Павел Степанович, решительную бумагу о ваших отношениях к туркам с фрегатом «Коварна», как должен послать корвет «Калипсо» остановить Ваше благородное стремление поколотить басурман. Сейчас прибыл курьер от князя Меншикова с известием, что он получил высочайшее повеление быть до времени в оборонительном положении и потому предлагает мне принять это к исполнению. Нечего делать, будем ждать у моря погоды… С удовольствием ожидаю с Вами встретиться, и может свалять дело вроде Наваринского. Опять предостерегаю от англичан: Вам известно, как они решительны, когда дело идет об истреблении чужих кораблей поодиночке; я все опасаюсь, что они выскочат из Босфора, чтоб на Вас напасть».

Едва же «Калипсо» скрылся за линией горизонта, новое послание. На этот раз с приказом выжидать первого выстрела турок и только после этого атаковать самим!

– Железнова ко мне! – велел Корнилов прибежавшему на звонок рассыльному. Через минуту адъютант Железнов был уже в дверях.

Брызгая чернилами, Корнилов чиркал новое письмо Нахимову. Сломал перо и нервно швырнул в сторону, в сердцах сломал и второе.

Наконец, третье письмо было окончено, отдавая его лейтенанту, Корнилов велел:

– Давай, Гриша на «Одессу», он, кажется, под парами. Сразу выходи и полным ходом, догоняй «Коварну» и «Калипсо». Заберешь у Гувениуса мои старые письма и передашь для Нахимова новое. Время не ждет!

Нервное напряжение достигло высшей точки. От волнений у вице-адмирала перехватило горло, и он жадно отхлебывал остывший чай:

– Нам запрещено атаковать первыми, следует ждать первого выстрела турок! Все!

После ухода вице-адмирал присел на софу. Щемило сердце. Расстегнув сюртук, Корнилов потер его рукой. Немного посидел, прикрыв глаза. Когда боль несколько уменьшилась, застегнулся на все пуговицы и снова обратился к карте.

Чувство опасности всегда оказывало на Корнилова особое действие. Всегда и без того деятельный, в минуту опасности он становился еще более энергичным. Никто не знал, когда начальник штаба спал. Теперь его видели везде: на кораблях, верфях, в арсенале и береговых батареях. Дел у вицеадмирала хватало. Он лично