Тормозной путь - Владимир Волков

дел по написанию той самой чужой диссертации было достаточно. В один из ясных солнечных августовских дней в его кабинет вбежала взволнованная Клава и чуть не упала перед ним на колени.

– Помоги, если можешь. Наверное, Божья кара на меня сошла…

– Объясни, в чём дело.

– Дочка заболела, совсем угасает.

В спешном порядке он попросил Катю замкнуть его кабинет, спустился с Клавой во двор гаража, усадил её в «москвич» и погнал машину к её дому. Клава вбежала в комнату, Виктор прошёл за ней. В комнате у стены на табуретке сидел её муж Степан, за небольшим столиком сидела женщина в медицинском халате и что-то писала. В глубине комнаты стояла кроватка с лежащей на ней дочкой Клавы. Виктор подошёл к столику, прочитал содержание выписанного рецепта.

– Вы что – хотите ребёнку дать такую дозу антибиотика?

– Да, другого пути нет. Температура 37,8.

– А кандидоза не боитесь?

– Что делать – воспаление купировать надо.

– И посадить печень?

– Вы врач? Что-нибудь в медицине понимаете?

– Кое-что.

Он подошёл к детской кроватке, взял свободную табуретку, сел на неё рядом. Несколько секунд смотрел на девочку, затем провёл над ней рукой. Девочка открыла глаза. Спустя некоторую паузу, он заговорил:

– Как тебя зовут?

– Машенька.

– А лет тебе сколько?

– Четыре годика.

– Что у тебя болит?

– Животик.

Одну руку он держал возле её головы, другой медленно провёл над её животом.

– Что чувствуешь?

– Тепло, мне приятно. Дядя, не убирай руку, мне лучше.

– Это хорошо, а под моей рукой что чувствуешь?

– Тепло, и боль уходит.

Он стряхнул руки, затем несколько раз провёл ими вдоль туловища, погрел рукой правую сторону, потом несколько раз приближал и отдалял руки от живота, затем как бы что-то отводил в сторону. Девочка оживилась, лицо стало влажным. Клава хотела подойти, но Виктор резким жестом руки остановил её. Наконец, дочка заговорила:

– Мама, я кушать хочу, дай мне стакан молока и кусочек чёрного хлеба с маслом.

Клава глянула на Виктора, он кивнул головой. Машенька попила молоко с хлебом, возвратила стакан и, ровно дыша, повернулась чуть набок и уснула. Все сидели молча, наблюдая за происходящим. Виктор ещё раз стряхнул руки, несколько раз провёл ими над животом Машеньки, подержался несколько секунд за металлическую дужку кровати, затем повернулся к трём сидящим взрослым и медленно, с чередованием слов и пауз, заговорил каким-то другим, совершенно не свойственным ему, почти рычащим голосом:

– А теперь всё внимание ко мне. Вы слышите только мой голос и не шевелитесь. Запомните, что если кто из вас будет болтать другим людям, что сейчас видели, то ребёнку станет хуже и, может быть, намного хуже, так что каждый из вас будет молчать. Говорить про то, что вы видели, можно будет только со мной. Теперь вам всё ясно, и вы сейчас возвратитесь в нормальное состояние. Считаю до трёх. На счёт «три» вы можете начать шевелиться.

Он просчитал до указанной цифры, после которой люди начали шевелиться, и его голос стал таким, каким был раньше. Он попросил осторожно, чтобы не будить ребёнка, измерить температуру. Она оказалась даже чуть пониженной. Клава была в каком-то оцепенении и с трудом могла говорить. Степан молча сидел у стены, казалось, он с трудом осознаёт, что происходит. Виктор встал и, проходя мимо Клавы, посоветовал ей, как дочка проснётся, напоить её слабым чаем из цветков куркумы или ромашки, что росла у неё вдоль забора. Докторша собрала свои записи в сумку и с трудом стала подниматься со стула, Виктору пришлось ей помочь. Неуверенной походкой она вышла на улицу, он предложил ей сесть в автомобиль, она не возражала. Следом за ними вышла Клава.

– Спасибо тебе за всё. Откуда ты так можешь?

– Объясню потом. Завтра зайду. Или заеду.

Виктор сел за руль рядом с докторшей. Она перевела взгляд на него:

– Вы применили гипноз?

– Нет, до гипноза там далеко.

– А что тогда вы делали?

– Я не медик, как это называется – не знаю. Просто повторил то, чему когда-то поучился у одного московского старичка, специалиста по биотерапии, как он говорил.

– Брали уроки?

– Нет, просто пообщался с ним и посмотрел, как он работает. Кстати, какой вы поставили диагноз?

– Абсцесс в брюшной полости. Вы считаете иначе?

– Мне кажется, там был просто печёночный спазм.

– Который вы сняли?

– Возможно. Лучше скажите, как вы себя чувствуете, кто вы и как вас зовут?

– Я врач вашего поселкового медпункта, моё имя Вера, по отчеству Дмитриевна. Работаю здесь больше полугода, направлена сюда от районного отдела здравоохранения.

– Какая же у вас специализация?

– Терапевт общей практики и одновременно педиатр, как видите. Живу в комнате при медпункте. В штате работаю с медсестрой, но она местная жительница.

– Понятно, буду знать, что в посёлке есть врач. Куда же вас отвезти?

– Не знаю, на сегодня больше вызовов не было.

– Местные достопримечательности изучили?

– Немного. Знаю только свой медпункт, ваше ремонтно-транспортное предприятие и немного колхоз «Закат».

– Хорошо, можем пообщаться с природой, не возражаете?

– Нисколько, покажите мне лес, реку, буду благодарна.

Виктор тронул автомобиль, они проехали мимо восстанавливаемой церкви, проехали по лесным просекам и остановились на берегу небольшой реки. Он сам не очень хорошо изучил эти места и с интересом рассматривал растущие тут деревья, замечая между ними растительность, характерную для грибных мест. По состоянию берега можно было заключить, что люди здесь бывают относительно редко. Он открыл дверь, помог Вере выйти.

– Выходите, Вера Дмитриевна, или просто Вера, как лучше называть?

– Просто Вера, а вы, я знаю, Виктор Константинович?

– Да, и хотелось бы без этикетных формальностей, тем более нас никто не слышит.

– Хорошо, я просто Вера, а ты просто Виктор, идёт?

– Вполне. Скажи только, как ты здесь оказалась, на выпускницу института ты не похожа, и ещё на правой руке след от кольца.

– Ты проницательный. Меня насквозь не видишь?

– Нет, могу только рукой прозондировать.

– Как ты всё это делаешь?

– Сам не знаю, вначале надо войти в режим настроя и как-то увидеть возможность итога своих действий. Если почувствуешь, что не получится, лучше не начинать.

– Сегодня у тебя получилось.

– Как-то почувствовал, что перехожу в другое состояние, но это не так просто.

Августовская жара действовала и на лесной массив, тем более пребывание у реки располагало к тому, чтобы войти в воду. Вера подошла к краю берега, разулась и, спустившись к воде, провела по ней рукой. Виктор спросил:

– Есть желание искупаться?

– Да, только нет соответствующей одежды.

– Если хочешь, я могу скрыться в кустах, здесь никого нет, только мы одни. Если я