Мост Невинных - Александра Торн

— Верно считаете. Займитесь этим. Привлеките к делу синьора Николетти. Воспользуйтесь помощью ведьмы. У вас же есть какая-то знакомая из их общины?

— Да, монсеньор.

— Вот и отлично. Идите, работайте. И приведите себя в порядок, черт возьми! Выглядите так, словно валялись в канаве после недельного запоя! Чтоб больше я вас в таком виде не встречал, ясно?

— Да, монсеньор, — вздохнул Солерн, поклонился и вышел. В приемной он снова пристегнул шпагу и кобуры с пистолетами, двигаясь медленно, как во сне. Сон! Эх…

Дознаватель покосился на блестящую зеркальную панель на стене. Он был смуглым, темноволосым и темноглазым, как многие уроженцы юга, но сейчас лицо стало болезненно-желтым, кожа туго натянулась на тонком крючковатом носу и широких скулах, зато вокруг рта обвисла, как у старика. Под большими, почти как в юности, глазами появились тени и мешки, размером не меньше этих самых глаз. В уголках отчетливо проступили морщины, на лбу и между густых бровей — складки.

"Юность, — подумалось Солерну; он редко ощущал свои сорок пять в такой неприглядной полноте. — Куда только годы делись…"

— Вы уходите? — с вежливым нетерпением спросил секретарь.

— А? Да-да, иду, — Ги надел шляпу и побрел к выходу. Годы, когда он мог сутками метаться по городу, как полоумная белка, безвозвратно канули в прошлое.

Дознаватель вышел на крыльцо. Мимо него торопливо прошмыгнула группка докторов, а чуть поодаль женщины в черном что-то обсуждали бурным шепотом. Король Филипп IVбыл совсем плох, и ни врачи, ни ведьмы уже не могли удержать его в этом мире. А значит, скоро хозяином в Эксветенском дворце, что высился над Солерном, как символ величия монархии, станет регент… Иностранец. Дядя королевы-иностранки. Которая наконец-то родила наследника — но увы, теперь все думают лишь о том, что принц тоже наполовину иностранец.

"Если бы даларцы были сытыми и довольными, — хмыкнул Солерн, отвязывая лошадь от коновязи, — то не вспоминали бы про войны с Амалой".

Три года назад, после череды поражений, многим показалась весьма здравой идея установить мир и сохранить остатки достоинства и северных провинций посредством брака между королем Далары и амальской принцессой. А вот теперь эта мысль выглядела более чем сомнительной…

— Ги! Что ты тут делаешь?

Дознаватель дернулся, как подстреленный, и обернулся на звук. Илёр де Ре была последней, кого он сейчас хотел видеть. Но она уже бесшумно подкралась к нему с тыла, смерила Солерна пронизывающим ведьминским взглядом и заявила:

— Ты хоть знаешь, как отвратно выглядишь?

— Как пьяница, выловленный из сточной канавы, — буркнул Ги. Илёр шепнула что-то себе в ладонь и приложила ее к длинной царапине на щеке Солерна. На него накатило приятное тепло, и он быстро заморгал, чтоб не рухнуть и не захрапеть прямо у коновязи. Рука ведьмы скользнула по его щеке, шее, груди и замерла над огромной ссадиной под ребрами.

"Как она все это видит?" — с досадой подумал дознаватель.

— Спасибо, — сказал он, когда ведьма покончила с ссадиной, привалился к боку лошади и зевнул.

— Ты пробовал спать? — поинтересовалась Илёр. — Многим помогает, особенно если делать это хотя бы раз в двое суток.

— Я работаю, — вяло огрызнулся Ги.

— Странно, я тоже, но почему-то не выгляжу так, словно меня пинали ногами несколько дней.

Если бы Солерн мог придумать что-нибудь язвительное, он бы ей ответил. Впрочем, в словесных дуэлях он всегда ей проигрывал. Ведьма, хоть и выглядела лет на тридцать, но обладала таким неистощимым запасом яда, словно копила его сотни лет.

— Ловил и пытал бунтовщиков в своей допросной целыми днями напролет?

— Я не могу это обсуждать.

Илёр громко фыркнула:

— Да ладно, это же очевидно. Достаточно выйти на улицу и послушать, о чем говорят люди.

— Ну конечно, — пробормотал Солерн и повел лошадь к воротам, но ведьма и не подумала оставить его в покое:

— Ты засадил в Бернарден народных героев, так что теперь тебя все ненавидят… еще больше, чем всегда. И судя по твоему лицу, начальник только что отымел тебя раскаленной кочергой. Интересно, за что на этот раз?

— Как здоровье короля? — спросил Ги. — Протянет еще пару лет нам на радость?

Его никогда не покидало чувство, что Илёр смотрит на него сверху вниз, хотя она была ниже ростом на целый фут. Изящная, но с приятно округлыми формами (Ги нравился вид и спереди, и сзади), она выглядела как настоящая ведьма из сказок — с бурно вьющимися морковно-рыжими волосами и ярко-зелеными глазами.

— Не рассчитывай, — вдруг сказала Илёр.

— На что? — Солерн вскарабкался в седло и вновь ощутил себя развалиной.

— На меня. Ты сейчас способен разве что грохнуться в обморок от утомления еще на подходе к постели, — насмешливое выражение вдруг исчезло с ее лица. — Не больше нескольких дней.

"Вот как…" — Солерн посмотрел на нее с высоты седла. Вся в черном с головы до ног… ведьмы обычно не носят такой цвет, а значит, им уже все очевидно.

— Спасибо.

Ведьма вдруг схватила его коня под уздцы:

— Ты тоже должен ответить!

— На какой вопрос?

— Все серьезно? Вчерашнее было непохоже на бунт, который усмиряют гвардейцы за полдня.

— Когда король умрет, заприте все окна и двери и не покидайте обитель в Ре.

— А ты? Ты запрешь свои окна и двери? Они, — ведьма кивнула на виднеющиеся за воротами дома горожан, — с радостью разорвут тебя на клочки живьем.

— Посмотрим, — процедил дознаватель.

***

Мастер Николетти жил в небольшом двухэтажном доме с мансардой — в уютном квартале торговцев средней руки. Обычно здесь было тихо и респектабельно, но сегодня Солерн с первого взгляда понял, что мирные горожане подхватили заразу бунта. Сбившись в тесные группки, они бурно обсуждали события последних дней, и слова "Жильбер", "король", "принц", "чертов иностранец" звучали пугающе часто. Ги направил коня к дому Николетти, хмуро вслушиваясь в крамольные речи, за которые ему полагалось бы арестовать их всех…

"Причем в одиночку", — фыркнул дознаватель; и тут его заметили. Сначала кто-то издал удивленный и