Атомные агенты Кремля - Александр Иванович Колпакиди

Фактически Уильям Мариас Малисов, благодаря своим связям в научных кругах Европы и США мог выступать в роли «наводчика» для советской внешней разведки. Если учесть, что он к тому же был владельцем и руководителем компании United Laboratories, Inc, которая специализировалась в области различных смазок и нефтехимии, в т. ч. и для американской армии и ВМФ. Например, в 1943 году сотрудник советской резидентуры Леонид Квасников встречался с ним 23 раза.

«Талант» попал под пристальное внимание ФБР в 1940 году из-за регулярных встреч с резидентом советской разведки в США Гайком Овакимяном («Геннадий»). Они познакомились, когда последний с 1939 года по 1940 год учился в докторантуре по химии в Нью-Йоркском университете. В апреле 1941 года «Геннадий» был вынужден уехать из США, а связь с «Талантом» поддерживал другой сотрудник резидентуры — Михаил Шаляпин («Сток»).

Снова процитируем фрагмент указания Центра резидентуре в Нью-Йорке в отношение «Таланта» и атомного шпионажа:

«Прекратите встречи “Таланта” с Уреем[11], Гроссе, Виттенбергом для переговоров по этому вопросу. Ему можно объяснить, что нас эта проблема перестала интересовать, что мы ее считаем практически нереальной…».

Кроме «Таланта», были и другие советские агенты, которые выступали в роли «посредников» между участниками западных атомных проектов и разведкой СССР. Например, в окружение Роберта Оппенгеймера было несколько таких людей. Но при этом сам научный руководитель Манхэттенского проекта не был советским агентом. Хотя это не исключает того, что он мог догадываться о специфичной роли людей из своего окружения и, например, в беседах с ними сообщать некие сведенья, что могли заинтересовать советскую разведку.

Так же нужно учитывать тот факт, что во время Великой Отечественной войны в США было достаточно много лиц из числа инженеров и ученых, что придерживались левых (коммунистических) политических взглядов и (или) просто сочувствовали СССР и воспринимали нашу страну как союзника, которому нужно помогать. Большинство из них официально не сотрудничало с советской разведкой, но они знали тех, кто мог передать нужную информацию в Москву (из числа своих коллег или тех, кто разделял их политические взгляды) и через них передавали нужные сведенья.

В данной книге мы расскажем лишь о тех, кто напрямую сотрудничал с советской разведкой в сфере атомного шпионажа, и чья роль была доказана судом и (или) западными журналистами. Например, история о том, как советская разведка пыталась завербовать Роберта Оппенгеймера, и сколько человек из его окружения были «тайными информаторами Москвы» — тема для отдельной книги. Причина — в этой истории интересна не биография ученого, а «шпионский» компонент происходящего вокруг него.

Как пример — один из эпизодов оперативной разработки Оппенгеймера советской разведкой. С ноября 1941 года по ноябрь 1944 года резидентом легальной внешней советской разведки в Сан-Франциско (США) был Григорий Маркович Хейфиц («Харон», «Гримериль»). Он принимал активное участие в разведывательном обеспечение советского атомного проекта[12]. Понятно, что речь идет о поиски новых источников информации и вербовки агентуры. Для этого он использовал связи своей любовницы Луиз Брэнстен, контакты функционеров компартии США и агента групповода Айзека Фолкоффа («Дядя»).

В декабре 1941 года «Харон» установил доверительный контакт с будущим руководителем американского атомного проекта Робертом Оппенгеймером. По данным ФБР Айзек Фолкофф пытался организовать встречу между ученым и неким «Томом», возможно разведчиком-нелегалом Наумом Исааковичем Эйтингоном[13]. Что произошло дальше и сколько еще советских агентов было в ближайшем окружение американского физика — тема для отдельной книги. Сейчас лишь скажем, что Родина высоко оценила вклад Григория Хейфица в советскую атомную программу — наградила орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги».

Бригадный метод и «пятая колонна»

Нужно учитывать специфичный метод работы советских агентов в США в годы Великой Отечественной войны. Его принято называть «бригадным». Члены каждой группы (только по линии научно-технической разведки их действовало не менее трех, не считая агентов-одиночек) действовали как бригада. Они прекрасно знали друг друга, часто фотографировали документы вместе, а все добытые материалы передавали через курьера или своего «бригадира».

Другая особенность — наличие «пятой колоны» состоящей из американских коммунистов и симпатизирующих этому политическому течению. Один из многочисленных примеров. В 1940 году в университетском городе Беркли в штате Калифорния (Центр научно-исследовательских работ по ядерной физике, в последствие ставшего теоретическим центром американского атомного проекта) трудилось около 100 ученых-коммунистов. И это когда популярность компартии США была не очень высокой (пакт Молотова-Риббентропа вызвал антипатии к СССР коммунистов всего мира). Часть из этих людей впоследствии участвовало в американской атомной программе. Именно среди этих людей агенты советской внешней разведки искали и находили своих информаторов.

Были коммунисты и в Лос-Аламоской лаборатории. Весной 1943 года ее основал знаменитый физик и один из руководителей американского атомного проекта Роберт Оппенгеймер «для исследования, конструирования и постройки атомной бомбы». Сам он тоже придерживался левых политических взглядов. Его первая любовь, жена, брат и целый ряд близких друзей и коллег на каком-то этапе были коммунистами.

Вот как описывался этот сверхсекретный объект, расположенный в безлюдной местности в штате Нью-Мексика (до ближайшего населенного пункта — небольшого городка Санта-Фе — 70 км) в окружение военных полигонов, в одной из справок подготовленных сотрудником 3-го отдела Первого управления НКГБ Еленой Михайловной Потаповой.

«Лагерь — 2 (он же Лагерь «Y», Лаборатория 2 — одно из кодовых наименований этой лаборатории используемое советской разведкой) изолирован от внешнего мира. Он расположен в пустынной местности на вершине плоской «столовой» горы. На территорию лагеря, огороженного колючей проволокой и находящегося под специальной усиленной охраной, проживает около 2000 человек. Для них созданы хорошие бытовые условия: удобные квартиры, площадки для игр, бассейны для плаванья, клуб и т. п. Почтовая переписка с внешним миром контролируется. Выезд работников из лагеря разрешен только по предварительному разрешению военных властей»[14].

Среди тех, кого подозревали в связях с советской разведкой, были приехавшие из Беркли в Лос-Аламос коммунисты: Роберт Дэвис (находился на секретном объекте с марта 1943 года по декабрь 1948 года) — заведовал библиотекой секретных отчетов и литературы и Дэвид Хокинс (в Лос-Аламосе с мая 1943 года до лета 1946 года) — занимал различные административные посты. Сотрудничество этих людей с Москвой официально не подтверждено, но оба находились под серьезным подозрением со стороны американской контрразведки.

Если бы Роберт Дэвис действительно был советским агентом, то его достижения в сфере «атомного шпионажа» были бы колоссальными. Фактически Москва могла бы пользоваться библиотекой секретных