Паладин - Ян Анатольевич Бадевский

Ознакомительный фрагментблагоухает лимоном и ещё чем-то цветочным. У нас на «Селенге» не было слуг, так что работой в прачечной обычно занимались големы. Но мы их перебили.

Зашнуровав ботинки, я выпрямился и почувствовал себя человеком. Нигде не жмёт, чисто и свежо. Остаётся пристегнуть ножны к поясу и отправиться на поиски подходящей каюты. Сгодилась бы капитанская, но есть подозрение, что Умаров запечатал её биометрией.

Вжуха я отправил на поглощение упыря.

Надо бы ещё прибраться в душевой, но это мелочи.

Пока я топал на нос, где собирался поселиться, у меня было достаточно времени поразмыслить над нападением монстров. Похоже, теневик находился в симбиозе с другими тварями, но почему он не привёл своих собратьев? Возник и ещё один немаловажный вопрос: почему вся эта орда ломанулась на опустевшую Крепость, где из живых существ лишь мы с котоморфом? В Пустоши мяса хватает и без нас. Можно охотиться на мелкое зверьё, всяких там антилоп да тушканчиков, влезать в Разломы и организованно пожирать более слабых монстров… Вариантов хватает. Но целая экосистема, выпуская ядовитый туман, устремилась к моей Крепости.

Теневые упыри, как считают некоторые, имеют зачатки разума. И вполне могут организовывать совместные рейды против кого-нибудь, хотя у них не такая уж и мощная менталистика. Допустим, мёртвый теневик всё это организовал, но зачем? Я знаю этих тварей, они могут высасывать жизненную силу из кого угодно, хоть из лошади. И главное — они что, за десятки километров меня учуяли?

Склоняюсь к тому, что упыря и весь этот зверинец кто-то спустил с поводка.

Живой Хаос?

Не думаю.

Если бы Хаос знал, о чём сейчас ведутся переговоры, и кто будет ключевой фигурой, то он бы захотел меня уничтожить. Но Пустошь слишком велика, а когда я в ней появлюсь, предсказать невозможно. Да и припёрся я на Бродяге. Бесполезно следить за всеми человеческими Вратами, это лотерея.

Тогда что?

В глубине Пустоши есть Некто, направивший этих монстров на меня. Некто, желающий свести счёты или решивший, что я ему мешаю. И, честно говоря, дальше моя фантазия отказывает. Понятия не имею, что это за человек или существо.

Но теперь будем держать ухо востро.

И нести вахту с питомцем по очереди.

Остановившись на этой мысли, я вошёл в рубку, сел в капитанское кресло и посмотрел на экран радара. Всё чисто, крупных хищников нет. Мелочь радар, естественно, не засечёт, да мне это и не нужно. Вот только внешние люки следует проверить. А ещё лучше — задраить.

На мостик впёрлась знакомая панда с бутылкой соевого соуса в лапах. Точнее, в правой лапе. Из бутылки торчала белая соломинка, через которую Вжух потягивал свой любимый напиток. Гурман хренов.

— Таки нашёл, — ухмыльнулся я.

— Кто ищет, тот всегда найдёт, — глубокомысленно изрёк Вжух и попытался втиснуть свой жирный меховой зад в кресло навигатора. Фокус, естественно, не прокатил. Тогда питомец плюхнулся на ребристый пол, скрестив лапы по-турецки. — Здесь много чего есть.

— Например?

— Васаби.

— О, поздравляю.

— Спасибо, белый господин.

— Завязывай уже. Проблемы у нас.

— Какие? — искренне удивился Вжух. — Прибежит новый корм?

Я изложил питомцу свои опасения.

И подвёл черту:

— Нам придётся ждать Перевозчика, иначе не отогнать эту штуку к руднику. Сам я не справлюсь. При этом нас кто-то очень сильно не любит.

— И что это означает с практической стороны? — насторожился Вжух.

— Посменные дежурства. Пока ты спишь, я бодрствую. И наоборот.

— А как ты определишь, что моя очередь наступила?

В голову пришла внезапная мысль: Вжух может не разбираться во времени.

— Знаешь, что такое часы?

— Круглые диски с цифрами, по которым двигаются стрелочки.

— Верно. Эти стрелочки показывают время. На стену посмотри, — я указал на бортовой хронометр, по которому обычно весь экипаж сверяет часы. — В сутках двадцать четыре часа.

— Это я знаю, — перебил Вжух. — А почему делений двенадцать?

— Ну, типа день и ночь. Сутки — два оборота маленькой толстой стрелочки.

— Бро, я вырос в Пустоши. Тут солнце не заходит. Какие ещё часы?

— Люди для удобства придерживаются собственной системы счисления, — объяснил я. — Наш организм так привык. Мы спим в определённое время и должны ориентироваться по часам.

И тут мне пришла в голову интересная мысль:

— Стоп. Если ты родом из Пустоши, то и в темноте для сна не нуждаешься. Правильно?

— Мои предки выкапывали норы, — ответил Вжух. — А вообще… мы спим, сколько придётся. Можем несколько дней не спать, а потом вырубиться на столько же. А ещё можно перестроить мозг, чтобы одна половина бодрствовала, а вторая дрыхла.

— Полушарие, — автоматически поправил я.

— Чего?

— Не половина, а полушарие.

— Мать твою! — восхитился Вжух. — Ты такой умный.

Чую подвох.

И меняю тему разговора:

— Ладно. Сейчас надо задраить все люки. Я прогуляюсь по Крепости и сделаю это сам. А ты присмотри вот за этим экранчиком.

— И что я там должен увидеть? — панда с кряхтением поднялась, сделала два шага в мою сторону и нависла над приборной панелью.

— Точки, — ответил я. — Точки, двигающиеся от края экрана к его центру, где условно находимся мы. Понял?

— Вроде бы.

— Если точки появятся — зови меня.

— Хорошо, — согласился питомец.

Я направился к двери, но сюрпризы не закончились.

— Рост, у тебя найдётся потом немного времени для меня?

— А что нужно? — я застыл, ожидая… всего.

— Научи меня понимать закорючки в бумажных коробочках.

Вот здесь я охренел.

— Ты хочешь научиться читать?

— Да, — уверенно заявил котоморф. — Я видел эти коробочки с листами и знаками, тут они есть. Мне надо узнать больше о твоём мире. Поможешь?

Шок отпустил не сразу.

С другой стороны…

Он ведь не отвяжется. А так можно будет заняться своими делами и не играть весь остаток пути в шашки.

— Ладно. Закрою люки — и научу.

Панда радостно запыхтела и с бульканьем втянула остатки соевого соуса.

Глава 3

Таверна на острове Кипр

Ближе к вечеру

Барон Карл Фридрих Гинденбург, глава старинного немецкого Рода, перебравшегося в Российскую империю около двух веков назад, любил путешествовать. Сами Древние велели при наличии комфортабельного трансконтинентального дирижабля собственного производства. Дирижабль Гинденбургов ничем не уступал роскошной яхте или частному самолёту, а по некоторым характеристикам даже превосходил. Например, мог приводняться, разгоняться до приличных скоростей и даже лететь через стратосферу. Управлял делами барон с помощью радио или своего личного телепата. Когда требовалось организовать полноценное совещание, его морфист выстраивал сонные конструкты.

Естественно, барон любил тепло.

Зачем сидеть в суровой русской зиме, если можно дрейфовать над Карибами? Или над приятным во всех отношениях Средиземноморьем? Барон