Византийско-русский синтез в каменных храмах Киева (конец X – XI в.) - Андрей Павлович Кудин

и в лучшем случае определением культурных влияний. Обстоятельные исследования памятников Киева, Чернигова, Полоцка, Смоленска 1920–1930-х гг. принадлежат И. В. Моргилевскому, Н. И. Брунову, И. М. Хозерову и др. В этот период впервые делаются попытки разобраться в закономерностях развития архитектурных форм.

На смену архитекторам приходят искусствоведы. Их исследования, и в первую очередь труды А. И. Некрасова и Н. И. Брунова, значительно продвинули вперед разработку основных проблем истории древнерусского зодчества. Благодаря новому подходу к памятникам, начали слагаться общие представления о формировании зодчества как единого художественного явления. К сожалению, искусствоведческий анализ на этом этапе еще оторван от конкретного исследования материальной и конструктивной основы сооружений и порой приводит к созданию отвлеченных, искусственных схем развития архитектуры. На эту опасность с тревогой указывали архитекторы – историки архитектуры, в частности Н. Б. Бакланов, И. Б. Михаловский, Г. И. Котов и др.

Со 2-й половины 1930-х гг. наблюдается заметное оживление археологических исследований памятников древнерусского зодчества. Раскопки М. К. Каргера в Киеве и Н. Н. Воронина в Боголюбове послужили началом нового этапа в изучении храмовой архитектуры домонгольской Руси. Однако в полной мере эта работа развернулась только после окончания Великой Отечественной войны.

Задача широкого и планомерного археологического раскрытия памятников древнерусского зодчества была поставлена уже на I Всесоюзном археологическом совещании, состоявшемся в Москве в 1945 г. В последующие годы архитектурно-археологическая деятельность получила чрезвычайно широкий размах. Раскопки памятников зодчества X–XIII вв. стали проводиться в крупных древнерусских городах. Значительное увеличение количества вводимых в научный оборот построек позволило рассматривать развитие архитектуры различных районов Древней Руси уже исходя из познания не единичных примеров, а целых серий памятников, что дало возможность опираться если не на массовый, то, во всяком случае, на достаточно обширный материал. Ведущая роль в исследовании домонгольского периода истории русской архитектуры перешла к археологам. Однако, по замечанию П. А. Раппопорта, «археологические раскопки могут вводить в научный оборот только нижние части древних зданий. Чтобы яснее представить первоначальный облик памятников, необходимо, очевидно, сопоставлять археологические данные с исследованием сохранившихся построек»[16]. Работы такого рода, выполняемые архитекторами-реставраторами, получили во 2-й половине ХХ в. значительное развитие.

Консервация и реставрация древних сооружений обязательно сопровождались детальным изучением и по возможности реконструкцией первоначального облика. Эти реконструкции обычно выполнялись лишь графически, но в нескольких случаях восстановление было исполнено и в натуре: Пятницкая церковь в Чернигове и Петропавловская в Смоленске (П. Д. Барановский), Борисоглебская церковь в Чернигове (Н. В. Холостенко), Пятницкая и Спасо-Нередицкая церкви в Новгороде (Г. М. Штендер). Между архитекторами-реставраторами и археологами установился самый тесный контакт. Важнейшим вкладом, внесенным археологами в изучение истории архитектуры в ХХ в., является исторический подход. История древнерусской архитектуры стала рассматриваться как неотъемлемый элемент истории культуры, в неразрывной связи с социально-экономической и политической историей Руси, становлением литературы и других видов искусства. Такой подход позволил понять многие стороны в развитии зодчества, ранее совершенно не привлекавшие внимания исследователей.

Н. Н. Воронин одним из первых указал на то, что в раскрытии смысла архитектурного образа основополагающее значение имеют параллельное изучение современной данному памятнику (или группе памятников) литературы и как можно более полное привлечение всех сведений об исторической обстановке, в которой возникло данное архитектурное произведение. Он отмечал, что «исследователь обязан по возможности полно и точно осознать уровень понятий и характер представлений человека изучаемого времени и от этих данных подходить к анализу идейного содержания каждого памятника. Он обязан по возможности приблизиться к современным представлениям и уровню понятий, отнюдь не навязывая человеку давно минувшей эпохи своих эмоций и взглядов. Именно этот путь конкретно-исторического анализа обеспечивает раскрытие объективного содержания данного памятника или их группы»[17].

Вместе с тем, однако, стало ясно, что чисто исторический подход не может дать целостное представление о ходе развития архитектуры. Для раскрытия общей картины истории древнерусского зодчества совершенно необходимо продолжение и углубление искусствоведческого анализа памятников.

В настоящее время всё более четко вырисовывается тенденция к комплексному изучению истории древнерусского зодчества. При таком подходе исследователей в равной степени интересуют как художественные, так и конструктивные решения, как идеологическая основа произведений архитектуры, так и изменение типов и форм сооружений. До конца ХХ в. эти вопросы рассматривались обычно в отрыве друг от друга, что не позволяло представить цельную картину развития архитектуры. Между тем изучение древнего зодчества необходимо проводить во всем многообразии его связей и проявлений, в неразрывном сочетании собственно архитектурного аспекта с археологическим и историко-художественным. Примером такого рода исследований могут служить труды М. А. Ильина, Н. Н. Воронина, В. Н. Лазарева, А. И. Комеча, Г. К. Вагнера, П. А. Раппопорта. Несмотря на то что проблема византийского влияния на каменное зодчество Киева конца Х – XI в. так или иначе представлена в научной литературе, она не являлась предметом самостоятельного исследования. Нет отдельных работ, посвященных данной проблематике. Цель настоящего издания – дать общую оценку роли византийских традиций храмовой архитектуры, а также самобытных русских черт в каменном церковном строительстве Киева периода конца Х – XI в. Сочетание при рассмотрении данной тематики регионального принципа (Византия и Русь) с хронологическим (в истории Византии это конец правления Македонской династии (867–1057) и начало новой – династии Комнинов; в истории Руси – это расцвет «империи Рюриковичей») позволило автору, не нарушая хронологической последовательности, дать цельное представление о главных особенностях развития храмовой архитектуры Византии и Руси.

Сложность изучения древнейшего периода русской церковной архитектуры в целом связана прежде всего со скудостью источников, так как количество сохранившихся памятников невелико. По замечанию П. А. Раппопорта, «на всей территории, некогда входившей в состав Древней Руси, имеется всего около 30 целиком сохранившихся памятников зодчества домонгольского периода, т. е. относящихся ко времени от конца X в. до середины XIII в. Если даже к этому добавить те постройки, которые сохранились лишь частично, и те, которые погибли в сравнительно недавнее время, то и тогда общее количество памятников не достигнет 60»[18]. Говоря более конкретно, речь может идти о рассмотрении следующих памятников каменного храмового зодчества Киева конца Х – XI в. (в хронологической последовательности), известных на сегодняшнее время:

1. Десятинная церковь (годы строительства – 988–996).

2. Софийский собор (1017–1022 гг. или до 1037 г.).

3. Собор Архангела Михаила Выдубицкого монастыря (1070–1088 гг.).

4. Успенский собор Киево-Печерской лавры (1073–1089 гг.).

5. Ирининская церковь Ирининского монастыря (летописное свидетельство – 1037 г.).

6. Храм Святой Ирины на территории митрополичьей усадьбы (1050-е гг.).

7. Георгиевская церковь Георгиевского монастыря (1050-е гг.).

8. Церковь Великомученика Дмитрия Солунского Дмитриевского монастыря (2-я половина XI в.).

9. Церковь Николая Иорданского (2-я половина XI в.).

10. Неизвестная церковь у здания Национальной академии изобразительного искусства и архитектуры (2-я половина XI в.).

11. Неизвестная