Военная история Грузинского гренадерского Е. И. В. Великого князя Константина Николаевича полка В связи с историей Кавказской войны - Георгий Николаевич Казбек

С 1783 года положение Грузии нисколько не изменилось и Ираклий начал уже помышлять о совершенном подданстве русскому престолу, как в 1795 году персидский шах Ага-Магомет-хан с своею 60 т. армиею совершенно разграбил столицу Грузии. Царь бежал в Кахетию и там умер в глубокой старости.

Смертью Ираклия, Грузия лишилась последнего энергическаго и самостоятельнаго царя. Преемник его Георгий XIII вечно больной и мало одаренный способностями правителя, не мог управлять народом в столь тяжкия времена для государства. Его равнодушие к делам царства было причиною, что братья его захватили в свои руки полное деспотическое управление в своих уделах и только по форме подчинялись царю[16]. Ненавидя Георгия, они не помогали ему в управлении царством, а болезненное состояние его ласкало их властолюбивыя грезы о будущем. Царь был недостаточно силен, чтобы бороться не только с врагами внешними, но и с братьями и потому просил помощи русских войск.

Еще в начале 1798 года, Георгий XIII сообщил российскому двору желание подтвердить договор 1783 года и вместе с тем, объясняя трудное свое положение, просил к себе на помощь вспомогательный отряд. Предложение его было принято тем с большею охотою, что русское правительство получило возможность иметь в Тифлисе уполномоченнаго в делах с Персией и Турцией.

Поэтому в апреле 1799 года был назначен резидентом в Грузию статский советник Коваленский[17], а вслед затем, в июле того же года приготовлен в поход 17-й егерский полк генерал-майора Лазарева[18].

Для облегчения похода, важнейшим условием договора с грузинским царем было устройство колесной дороги чрез Кавказския горы и заготовление провианта и фуража по всему пути. Георгий ХIII охотно согласился на это предложение и тотчас же приказал начать работу[19].

Нетрудно представить себе каких гигантских трудов стоило сооружение колесной дороги по ущелью Терека, где была только тропинка для пешеходов. На своем месте встретим подробное описание этой дороги, здесь же достаточно сказать, что не смотря на все трудности, она была уже готова в сентябре месяце и, вслед за этим, Лазарев получил приказание двинуться в поход. 20 октября 1799 года 17-й егерский полк переправился через Терек в Моздоке и направился к Ларсу[20].

Занятие русскими войсками Грузии было великим событием в истории этой страны. Несмотря на это, немногие из грузин верно оценили совершавшийся факт. Толки о цели прихода войск были самые разнообразные: большая часть народа слепо доверяла решению своего государя и вместе с ним праздновала свое избавление от врагов. Совсем иначе смотрели на это братья царя; они видели в сверкавших штыках пришедших войск угрозу своей непокорности Георгию и твердую опору его самовластия. Словом, естественным образом, родились две партии – довольных и недовольных; главою первой был царь, а второй царевичи и вдова Ираклия, мать младших братьев Георгия.

Системы действий обеих партий существенно отличались друг от друга. Царевичи действовали энергичнее: они склоняли на свою сторону князей и народ, тогда как царь пренебрегал этими средствами, и все полагал на пришедшее войско. Он даже был так неосторожен, что вооружил против себя царицу Дарию, отнятием у нее собственнаго ея имения. Оскорбленная царица приняла сторону недовольных и громко жаловалась на несправедливости царя. Пренебрежение старухою было важною ошибкою Георгия и его партии. Ея влияние на патриархальный народ могло быть полезно для них. Царевичи искусно воспользовались ошибкою брата и царица, женщина умная, сделалась предлогом всех их действий. Влиянием ея, самое важное средство, на которое опирался Георгий, было подозрительно выставлено в глазах народа. Царевичи секретно распространяли слухи об опасении за свободу отечества и сами почти верили ему. Они не могли не видеть слабость Грузинскаго царства и неспособность его к самостоятельному существованию, но из недоверия к Георгию избегали подданства России. Скажем более, их даже обвиняли в желании передаться Персии и это подозрение имело свое основание, ибо в тогдашних событиях персидской истории они принимали заметное участие. Для объяснения дела будет нелишним взглянуть на состояние Персии в это время.

Грозный для Грузии Ага-Магомет-хан сделался жертвою своей строгости: он был зарезан одним из придворных чиновников еще в 1797 году, успевши однако назначить себе преемником роднаго своего племянника Баба-хана. Новый персидский шах, не смотря на молодые свои лета, не отличался предприимчивостью; он не был даже довольно храбр, при слабости характера и преданности к восточной роскоши. Бывший тогда министром Грузии Коваленский говорит в своей брошюре[21], что «Баба-хан к великим предприятиям не свойствен, делами управляют его приближенные, в числе коих есть люди деловые; участвуют также мать его и любимцы, между коими полагают назыра или гофмаршала его Мирза-Риза-Кули, человека молодаго, гордаго, жестокаго». При таком управлении Персия должна была упасть с высоты, на которую ее возвел Ага-Магомет-хан. Смелыя завоевания последняго были непрочно скреплены с Персиею и только железная воля шаха могла держать их в повиновении. О завоеваниях Баба-хан не хлопотал.

Будучи доволен полною казною, наследованною от дяди, он считал ее своим достоянием, безотчетно тратил ее, а дела государственныя предоставил решению времени. Все шло к упадку; начальники пограничных провинций, привыкшие жить на правах частных владетелей и только укрощаемые строгою рукою Ага-Магомет-хана, снова отложились от Персии, – таковы были: Хой, Хорасан и Кандагар. Честь шаха требовала усмирения непокорных; а между тем войско его уже пало духом; видя неспособность своего владыки, оно, некогда победоносное, теперь потерпело неудачи в Кандагаре. Появление русских в Тифлисе довершило неудачи персидскаго шаха; оно поставило его лицом к лицу с могущественною северною державою. Для предупреждения удара Баба-хан сам решился действовать против Грузии, чтобы воспользоваться расстройством страны и малочисленностью русских.

Собрав многочисленное войско в июле 1800 года, Бабахан разделил его на две части: с одною из них сам предпологал совершить новый поход в Кандагар; а другую часть под начальством малолетняго сына своего Аббас-Мирзы, бывшаго под руководством азербейджанскаго сердаря Сулеймана, отправил к границам Азербейджана, как полагает Коваленский, для наблюдения за русскими войсками и усмирения пограничных владетелей и особенно хана хойскаго.

Ничего не зная о происходившем, Коваленский, во время самых приготовлений шаха, сообшил персидскому правительству о своем прибытии в Грузию и о добровольном присоединении этой страны к России. «Надеюсь, – писал Коваленский, – что сердар Баба-хан по Всемилостивейшей Его Императрскаго Величества к нему дружбе и по мирному его к персидскому государству расположению сие сообщение мое примет с удовольствиеми, отложив всякия на Грузию притязания, в дела ее и других владельцев под высоким российским покровительством находящихся мешаться не станет, оставляя каждаго пользоваться желанным спокойствием и