Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

с быками на арене и управляли колесницами, иногда по четырем лошадям, по опасной трассе. Они метали диск и дротик, прыгали с шестом, бегали, боролись, боксировали и сражались в гладиаторских боях. Жестокость отличала эти игры, ибо этруски, как и римляне, считали опасным позволять цивилизации слишком далеко уйти от грубости. Менее героические личности размахивали гантелями, бросали кости, играли на флейте или танцевали. Сцены пьяного веселья сменяют росписи в гробницах. Иногда это были симпозиумы только для мужчин, с пьяными беседами; Время от времени они показывают представителей обоих полов, богато одетых, возлежащих парами на изящных кушетках, которые едят и пьют, им прислуживают рабы и которых развлекают танцоры и музыканты{18}. Иногда трапеза украшена любовными объятиями.

Вероятно, в данном случае речь идёт о куртизанке, соответствующей греческой гетере. Если верить римлянам, молодым женщинам Этрурии, подобно женщинам греческой Азии и самурайской Японии, разрешалось получать приданое путём проституриона{19}; персонаж Плавта обвиняет девушку в том, что она «пытается, по-тоскански, заслужить брак, стыдясь своего тела»{20}. Тем не менее, женщины пользовались высоким статусом в Этрурии, и картины изображают их как влиятельных фигур во всех сферах жизни. Родство прослеживалось по линии матери, что вновь указывает на азиатское происхождение{21}. Образование не ограничивалось мужчинами, поскольку Танаквиль, жена первого Тарквиния, была сведуща в математике и медицине, а также в политических интригах{22}. Феопомп приписывал этрускам обобществление женщин{23}, но никаких подтверждающих свидетельств этой платоновской утопии до нас не дошло. На многих фотографиях запечатлены сцены супружеского согласия и семейной жизни, а также дети, резвящиеся в счастливом неведении.

Религия служила всем необходимым для развития негативной морали. Этрусский пантеон был полностью оснащен, чтобы устрашать растущее эго и облегчать родительские обязанности. Величайшим из богов был Тиния, повелевающий громом и молнией. Вокруг него, словно комитет, безжалостно исполняющий его приказы, находились Двенадцать Великих Богов, настолько великих, что произносить их имена считалось святотатством (и поэтому мы можем пренебречь). Особенно устрашающими были Мантус и Мания, владычица и владычица Подземного мира, каждый со своей ордой крылатых демонов. Непримиримой из всех была Ласа, или Мина, богиня судьбы, размахивающая змеями или мечом, вооруженная стилосом и чернилами для письма, молотком и гвоздями для скрепления своих непреложных постановлений. Приятнее были Лары и Пенаты — маленькие статуэтки, которые хранились у очага и символизировали духов поля и дома.

Священная наука, занимавшаяся определением будущего посредством изучения печени животных или полета птиц, пришла к этрускам, вероятно, из Вавилонии. Однако, если верить их собственным преданиям, она была открыта им внуком Тинии, который восстал к жизни из только что прорезанной борозды и сразу же возвестил слова, полные глубокомысленной мудрости. Кульминацией этрусского ритуала было жертвоприношение барана, быка или человека. Людей, предназначенных в жертву, зарезали или заживо погребали на похоронах знатных господ. В некоторых случаях, чтобы умилостивить богов, убивали военнопленных. Так, захваченные при Алалии фокейцы (535 г. до н. э.) были забросаны камнями на форуме города Цере, а около трехсот римлян, плененных в 358 г. до н. э., принесены в жертву в Тарквиниях. Похоже, этруски верили, что, убивая врага, они обеспечивают своей душе освобождение от адских мук{24}.

Вера в ад была излюбленной чертой этрусской теологии. Дух умершего, как мы видим на погребальных изображениях, в сопровождении неких гениев представал перед трибуналом подземного мира, где на последнем суде он получал возможность защитить поступки, совершенные им при жизни. Если это ему не удавалось, он приговаривался к разнообразным пыткам, которые произвели неизгладимое впечатление на Вергилия, воспитанного в Мантуе на этрусских учениях, оставили свой след в раннехристианских представлениях об аде, а через пропасть в двенадцать столетий и в Inferno (Ад) тосканца Данте. От такого наказания освобождались праведники, а страдания тех, кому не удалось его избежать, могли быть сокращены мольбами и жертвоприношениями их живущих друзей. Спасенная душа покидала подземный мир, чтобы присоединиться к вышним богам и наслаждаться вместе с ними праздниками, роскошью и необыкновенными новыми способностями, которые изображались полными надежд рисовальщиками на стенах гробниц.

Как правило, этруски предавали своих покойников земле. Те, кто мог себе это позволить, находили свой последний приют в терракотовых или каменных саркофагах, крышки которых украшались полулежащими фигурами, вырезанными так, чтобы, с одной стороны, сохранить сходство с умершими, а с другой — напоминать улыбающихся греческих Аполлонов. И здесь этрусские традиции внесли свой вклад в искусство средневековья. Иногда покойного кремировали, а прах собирали в специальную урну, которая также могла быть украшена изображением умершего. Во многих случаях урна или гробница имитировали дом; иногда гробница, высеченная в скале, подразделялась на несколько комнат и снабжалась всем необходимым для жизни после смерти: утварью, мебелью, вазами, зеркалами, косметикой, драгоценностями. В царской гробнице найден скелет воина, лежащий на прекрасно сохранившемся бронзовом ложе, а рядом — оружие и колесница. В следующей комнате хранились женские украшения и драгоценности, предположительно его жены. Прах, который был когда-то ее желанным телом, убран в свадебный наряд{25}.

III. ИСКУССТВО ЭТРУСКОВ

Этрусское искусство — это практически все, что мы знаем об этрусской истории. Благодаря ему мы можем проследить обычаи и нравы этого народа, открыть могущество религии и касты, а также обнаружить приливы экономических и культурных контактов с Малой Азией, Египтом, Грецией и Римом. Это искусство встречало препятствия своему развитию в лице духовных условностей и преодолевало их при помощи технического мастерства. В нем отразилась жестокая и обскурантистская цивилизация, но отразилась мощно и своеобразно. Влияния с Востока — из Ионии, Египта, Кипра — определили его ранние стили и формы, и греческие модели преобладали в поздней скульптуре и керамике. Но в архитектуре и живописи, в бронзовых скульптурах и работе по металлу этрусское искусство говорило своим собственным голосом и было единственным в своем роде.

Все, что осталось от архитектурных сооружений, — это только фрагменты или погребения (склепы). Части этрусских городских стен сохранились до сих пор — тяжеловесные структуры нецементированной кладки, надежно и аккуратно подогнанные друг к другу. Дома богатых этрусков послужили моделью для классического плана италийского жилища: намеренно непривлекательные внешние стены; атриум, или помещение для приема гостей, в центре дома; в крыше атриума оставлено отверстие, чтобы во время дождя могла наполняться водой поставленная внизу цистерна; ряд маленьких комнат, окружающих атриум и часто выходящих к украшенному колоннадой портику. Витрувий описал строение этрусских храмов, и гробницы часто принимали напоминающую их форму. В сущности, они следовали греческим образцам, однако