Хрупкий побег - Кэтрин Коулс

Проверив часы, я поспешила одеться — джинсы и футболка без новых дыр. Натянула ботинки и вернулась к Лосю:

— Будешь сегодня паинькой?

Он мяукнул с вершины своего дерева у окна.

— Кого я обманываю? Ты всегда замышляешь что-то эдакое. — Я быстро проверила замки на всех окнах, почесала Лося напоследок.

Он снова издал свое стрекочущее мяуканье, словно уговаривая меня остаться. Но он будет в порядке. У него было свое «кошачье ТВ» — огромное панорамное окно с видом на сад и лес.

Однажды я подарю ему еще лучший вид — огромное окно с панорамой на Касл-Рок или горный хребет на востоке. А может, и то, и другое.

Именно этот вид остановил меня во время бегства из Лос-Анджелеса в Орегон. Захватывающая красота, от которой перехватывало дыхание: золотые вершины Касл-Рок и пурпурно-снежные пики Монарх Маунтинс. Широта просторов заставляла мои проблемы казаться мелкими. А маленький городок Спэрроу-Фоллс, затерянный в этой необъятности, впервые за долгое время подарил мне чувство безопасности.

Я глубоко вдохнула, выходя на улицу. Хоть и был июнь, по утрам в горах все еще прохладно. Но колибри уже сновали у кормушек в моем саду. Я улыбнулась, наблюдая за их ловкими маневрами. Они были хрупкими, но по-своему настоящими воинами — ускользали от врагов снова и снова.

Отведя взгляд, я натянула толстовку и заперла дверь. Для кого-то мой замок показался бы чрезмерным. Это был не просто обычный дверной замок — он обошелся мне в 1600 долларов, на которые я долго откладывала. Но когда переживаешь то, что выпало на мою долю, пойдешь на все, чтобы никто не смог проникнуть в твой дом. Да хоть десяток таких замков.

Я понимала — это способ справляться. Маленькая иллюзия контроля в мире, где у меня отняли почти все. Но это помогало. Щелчок замка. Ключи всегда при мне. Никогда не оставляю их без присмотра, чтобы никто не смог снять копию.

Так же, как и сигнализация на каждом окне. Безо всяких электронных систем — только гремящие сирены, которые взвывали при малейшем открытии. Если проявить фантазию, можно создать вполне надежную систему без единой микросхемы. Я нашла в библиотеке книгу с идеями: датчики движения, зеркальные пленки на стеклах, через которые я вижу, а снаружи — никто, и даже сад, по которому сразу видно, если кто-то в нем побывал.

Неважно, что я не слышала о Брендане почти два года. Этот распорядок врос в меня. Он успокаивал. Даже больше, чем сами замки и сирены. Это как постучать по дереву на удачу. Сам ритуал защищал меня больше, чем техника.

Хотя первые месяцы в Спэрроу-Фоллс я прожила в постоянной настороженности, Брендан так меня и не нашёл. И с каждым прожитым днем в груди теплилась предательская надежда, что он и не найдет. Что забыл обо мне и живет своей жизнью.

Сунув ключи в передний карман, я взяла шлем. Я обожала те месяцы, когда можно было ездить в город на велосипеде. Пусть дорога занимала больше получаса, зато экономия на бензине и — своего рода медитация. А уж с таким видом вокруг и подавно.

Сегодняшнее утро не стало исключением. Я оттолкнулась и покатила по гравийной дороге, ведущей к двухполосному шоссе в город. Прохладный утренний воздух обжигал щеки, но это только напоминало мне, что я жива. Я не позволяла себе забывать об этом.

Когда лес остался позади, и я въехала на пастбища, одна из коров приветственно протянула протяжное «Мууу».

— Доброе утро, Бесси! — откликнулась я. Не имела понятия, была ли это та же корова, что и вчера. Все они выглядели одинаково. Но все равно чертовски милые.

Повернув на восток в сторону города, я впервые за утро увидела завораживающие горы — солнце только-только поднялось над их вершинами. Первые лучи окрасили леса и поля в невероятную палитру красок — такое в Лос-Анджелесе мне и не снилось. И в этом тоже был дар судьбы. Путь, о котором я никогда бы не подумала, но за который была безмерно благодарна.

Колесо наехало на ребристую полосу, велосипед тряхнуло. Я выругалась и выровняла его. Не стоит позволять благодарности отправить меня на тот свет.

Остаток пути я ехала внимательнее. Вскоре показались окраины города. Спэрроу-Фоллс был словно кадр из фильма — тот самый уютный городок, о существовании которых думаешь: «Ну нет, такие только в кино бывают». Многие кирпичные здания на главной улице стояли еще с начала прошлого века, но их тщательно восстановили. А новые постройки проверялись особенно строго, чтобы не нарушить общий стиль.

Горожане гордились своим городом. Это чувствовалось во всем: в идеальных клумбах на каждом углу Каскад-авеню, в чистоте улиц — здесь редко можно было найти хоть клочок мусора. Но главное — в атмосфере. Она сперва меня пугала.

В Лос-Анджелесе люди, в основном, не вмешивались в чужие дела. А здесь каждый встречный здоровался — кивком или словами. Могли подержать дверь, помочь, если у тебя заняты руки.

Эти маленькие проявления доброты мешали оставаться в тени. Балансировать между осторожностью и вежливостью порой было непросто. Но внутри теплилась надежда, что здесь, наконец, я смогу просто жить.

Я остановила велосипед у витрины с огромными окнами и бирюзовой вывеской The Mix Up. Буквы на ней были нарочито неидеальными, как и владелица заведения. Но взбалмошность Саттон лишь подчеркивала ее доброту, делая ее невероятно обаятельной.

Пристегнув велосипед к фонарному столбу, я подошла к двери пекарни и ввела код на электронном замке. Он зажужжал, потом щелкнул. Я открыла дверь, и над головой зазвенел колокольчик. Из кухни доносились аккорды кантри, в помещении было приятно тепло.

— Доброе утро! — позвала я.

Через секунду в дверном проеме кухни появилась Саттон. Ее светлые волосы были собраны в небрежный пучок, который держался на воткнутом в него ножике для масла. Щека и волосы были припорошены мукой, а под глазами залегли темные круги.

Я не представляла, как Саттон умудряется вставать между тремя и четырьмя утра, чтобы все подготовить. А ведь у нее еще бизнес и семилетний сын. Настоящая супергероиня.

— Доброе утро, Тея. Как там на улице?

— День будет шикарным.

— Надеюсь, туристы раскошелятся, — улыбнулась она. — Хлеб, сконы, маффины и круассаны уже готовы. Сладкие и несладкие датские булочки остывают. Сейчас занимаюсь кексами.

Я нахмурилась:

— Сколько уже чашек кофе?

Губы Саттон дернулись:

— Пару.

— Мааам? — раздался сонный голос с лестницы, ведущей в маленькую квартирку над пекарней.

— Я здесь, малыш, — отозвалась она, направляясь к сыну.

Он появился через секунду в