Первый Артефактор семьи Шторм 4 - Юрий Окунев

Первые перья просвистели через двор и вонзились в щит, тут же растворившись в танцующей тьме.

— Даже то, что кто-то пытался убить вас, прикрываясь мною? — оскалив ровные белые, очень дорогие зубы, спросил он.

— Отговорки, — ровно ответила женщина и ещё несколько перьев пошли в атаку, отыскивая слабые места в защите.

— Над вами взорвали артефакт! В драку вмешался кто-то третий. Кто хотел навредить Штормам ещё больше, чем я! — выкрикнул он, а Воронова заметила, что лицу старика течёт пот. Улыбнулась, холодно и победно.

— Я учту.

Перья посыпались на защитный кокон со всех сторон. Александра Валерьевна перестала улыбаться, до боли прикусив губу: затраченные на бой силы оказались слишком велики и сейчас она сама оказалась на пределе.

— Кто-то ведёт двойную игру! — кричал сквозь свист Руслан Панкратович. — Он использовал мой гнев, чтобы прикрыть свои грязные дела. Шторму всё ещё угрожает опасность!

Старик не выдержал и начал атаковать в ответ. Воронова с облегчением выдохнула. После чего взмахнула руками и вокруг неё начал формировать огромный вихрь из перьев разных цветов: серые, коричневые, чёрные. Никаких ярких «попугайских», только серьёзные, сдержанные цвета. Такие же, как она сама, пока её не разозлят.

Вихрь становился всё выше, и вот он уже возвышается над крышами, не обращая внимание на визг Юсупова, пытающегося пробиться сквозь пелену перьев и ветра.

Она снова вспомнила мужа, его окровавленное лицо. Кривая улыбка перекроила её лицо, и она с вскриком направила выросший смерч на своего врага. Огромная воронка, как послушный пёс, рванула вперёд и скрыла под собой Юсупова.

Старик что-то кричал, пытался отбиться, но несмотря на всю мощь Дара, его ограниченное тело не позволяло использовать магию в полной мере. Так что Воронова выставила руку вперёд открытой ладонью вверх, а затем медленно, зверски спокойно, сжала её в кулак.

Торнадо из перьев вслед за движением хозяйки медленно сжался, превратившись в плотный шар. Раздался вскрик боли, а затем перья медленно опали, рассыпаясь в прах. На потемневшем асфальте лежал старик-инвалид и безжизненного смотрел в небо.

Александра Валерьевна медленно подошла, держась за грудь. Сердце болело, виски ломила, но работу нужно сделать до конца.

Она присела рядом, попыталась нащупать пульс Юсупова на шее, но лишь убедившись, что он начал стремительно остывать вместе с выходящим из него Даром, встала на одно колено, не в силах держать себя.

— Ты думаешь, что я гналась за тобой из-за внука, — тихо сказала она. — Старый дурак. Серёжка сам о себе может позаботиться. Даже когда я уходила из разрушенного взрывом дома, я чувствовала, как он уже что-то начинает делать.

Она посмотрела на своё запястье. Пусть там не было браслета, но именно там она ощущала ту самую ниточку контроля, что давал древний артефакт. Правда с каждой неделей это связь становилась всё тоньше. Но она уже не переживала.

— Ты думал, что я всё та же, молодая и глупая, что и много лет назад. Наивно, у меня работа, заставляющая тренировать мозги и задвигать эмоции на дальний план. — Она положила руку на грудь Юсупова, ещё раз проверяя сердце. Молчит. — Вот только ты сам подставился, а я не могла упустить возможности. Сидел бы в своём дворце, интриговал, как раньше, но не переходил мне дорогу во второй раз. Но ты не понял.

Она вздохнула и запустила в грудь Руслана Панкратовича несколько острых перьев. Тело старика дрогнуло, изогнулось, он выплюнул кровь изо рта.

— Тьма может скрыть жизнь, изобразить смерть, — усмехнулась Воронова, глядя на по-настоящему тускнеющие глаза Юсупова. — Но я слишком хорошо запомнила, как выглядит смерть от чужого Дара, Руслан. — Она увидела понимание в полумёртвых глазах. — Да, Руслан. Я узнала, кто виновен в его смерти. И ты, наконец, дал повод отплатить тебе.

Культя Юсупова дёрнулась, но Воронова не шелохнулась. Юсупов потянулся к ней, словно пытаясь коснуться её лица, но не успел: сердце остановилось окончательно, и треть руки, которая ещё оставалась в распоряжении старого одарённого, упала на землю.

Воронова ничего не сказала, лишь закрыла глаза погибшему. После этого отползла в сторону, не в силах больше встать на ноги, и достала рацию.

— Я закончила. Забирайте нас. Адрес такой:…

* * *

Визг наполнил крохотное помещение, сбивая своей силой с ног. Но я устоял.

Затем в нос ударил запах палёного мяса, и меня чуть не стошнило. Но я удержался.

Но лишь когда раздался писк, хруст и по помещению разлилась концентрированная мертвенная энергия демонической сущности, меня снесло к дальней стене.

Стекая по ней, я смотрел, как догорают фитильки из «клубней-личинок», торчащих из спины девушки. Надежда, наконец, потеряла сознание и не ощущала, что происходит с ней и в ней.

А видок был, честно говоря, одновременно мерзкий и забавный. Шесть штук личинок торчали из спины девушки до сих пор. Их «хвостики» горели, как мрачные свечи, но вместо того, чтобы убивать их, огоньки, наоборот, будто радовали тварей. Иначе это шевеление, похожее на танец, я объяснить не могу.

Я пытался встать, но получалось плохо. Зато личинки начали с мерзким шипением выползать из девушки. Оказалось, что они длиной сантиметров двадцати. Я представил, что если на поверхности торчало от силы пять, то значит остальное было внутри. Какую же боль на самом деле испытывала Надежда?

— Ты уже жалеешь её? — задумчиво протянул Кефир.

— Такой участи и врагу не пожелаешь, — ответил лису.

Тот продолжал стоять в напряжённой позе, внимательно изучая выползающих тварей. Шерсть не светилась, но угроза от него всё равно исходила.

— Нам повезло, что ты выжег их сейчас, — вдруг сказал он, когда твари полностью выползли наружу и начали медленно крутить своими слепыми головами. — Кровавые черви быстро развиваются, когда получают подпитку Даром. Пока они слепы, но через час такого роста могли бы открыть глаза.

— Теперь им это не светит? — приободрённый спросил я.

— Если только они не займут теперь твоё тело.

— Эй, у меня и жрать-то нечего! Ты сам называешь меня пустым, — заметил я, наконец приподнимаясь опираясь спиной о стену.

— Ну они-то этого не знают. — Он повёл ушами. — Приготовь свой артефакт огня, побольше света влей. Как только сползут на землю — жги.

Отвечать не стал, начал перестраивать Армагедец. Почти девяносто процентов поставил на материал с атрибутом света и лишь десять на обычное пламя.