Наследник пепла. Книга III - М. Борзых

Секундное замешательство разрядилось смехом, который был сейчас просто необходим. А через несколько минут мы сели в экипаж, который повёз нас во дворец. Хоть до него было недалеко, но таков был протокол, ничего не попишешь.

Поездка на приём не заняла много времени. Она и вовсе пролетела бы незаметно, если бы где-то в квартале от дворца у меня на груди не начал нагреваться родовой амулет Аденизов.

Глава 12

Я даже сперва не понял, в чём дело, думал, солнышком припекло. Но чем ближе ко дворцу мы подъезжали, тем сильнее он нагревался. Последний раз такой эффект был при встрече с рогатым похитителем моей матери.

Я крутил головой во все стороны, пытаясь отыскать опасность. Но внезапно жар пропал, как и не бывало. В этот момент кучер остановил карету у императорского дворца.

И жар, и тревога вмиг забылись, когда я увидел убранство дворца. И снаружи, и внутри алели флаги с вензелями всех оттенков алого, как пески Тариманской впадины, откуда родом были тохары.

А из пятисот человек, которых сегодня должны были наградить, треть была тохарских кровей. Ещё треть родовичи, и последняя треть — военные из аристократов. Насколько я понял из разговоров брата и отца, самым сложным и было отобрать пятьсот наиболее отличившихся человек так, чтобы никого не обидеть. Задачка со звёздочкой, одним словом.

В Екатерининском зале также всё алело. Но тут, кроме флагов было ещё полно тохарских кос. Я даже обрадовался, так как уже давным-давно не видел столько наших людей вместе.

Оборону на валу я не считаю, потому что там было темно и никого не видно. Да и занимались все конкретным делом — пытались не выпустить врага из ущелья. А тут большая часть вела себя расслабленно, тохары улыбались, попивали шампанское и вели непринуждённые беседы.

К самому залу пробираться было довольно тяжело. И не потому, что было много народу, хотя и это тоже, а потому, что отца и брата постоянно останавливали для рукопожатий. А иногда им доставались и медвежьи объятия, если это были достаточно близкие друзья. Я же отделывался редкими рукопожатиями, но чаще просто кивками.

Я вспоминал, что большая часть этих людей предпочла сделать вид, что никогда не знала моего отца и брата, когда тех обвинили в предательстве. Поэтому ко всем этим лицам я относился с настороженностью.

И всё-таки на душе было очень хорошо. И от флагов, и от приёма тохарами. Да и вообще от торжественности обстановки.

Тем временем началась основная часть вечера. Сначала выступил Захар Григорьевич Чернышёв — начальник штаба. Я мог сказать, что в парадной форме он выглядел совсем не так, как тогда, когда явился к нам на вал в сопровождении Бутурлина и других офицеров. Там он казался сбитым с толку пожилым человеком, а сейчас перед нами стоял боевой орёл в орденах и наградах.

— Дорогие соотечественники, — начал он речь. — Я рад всем присутствующим. Тем более повод-то подобающий. По последним подсчётам семь легионов врага осталось лежать в ущелье. Это больше половины той армии, что шла на Горный по оценке различных наблюдателей. Могу с гордостью сказать, что впервые мы отразили подобный прорыв, да ещё и без помощи Стены. Мужество и героизм наших людей остаётся на беспримерном уровне! Я горд, что являюсь одним из вас. Ура!

— Ура! Ура! Ура! — понеслось со всех сторон, да так лихо, что задребезжали окна от звуковой волны.

— Но надо сказать и о тех, кто отдал свои жизни в этой битве, — продолжил Чернышёв, когда народ затих. — Пятьсот человек, к сожалению, безвозвратных потерь. Мы обязательно почтим их память, а недалеко от ущелья будет установлена плита с поимённым перечислением каждого героя, отдавшего свою жизнь в защиту империи. Ещё около семисот человек до сих пор остаются в лазаретах. Им оказывается вся необходимая помощь. Из них, кстати, большая часть с магическим истощением, что ещё раз говорит об отверженности наших бойцов, готовых стоять на защите родины до последнего.

Он ещё говорил несколько минут, но, в целом, вся речь сводилась именно к героизму и отваге присутствующих. И это было чертовски приятно. Если на прошлом приёме я не чувствовал особой причастности к происходящему, то теперь очень даже.

— Отдельно хотел бы отметить и выразить особую благодарность командованию Горного, — проговорил Чернышёв, глядя куда-то в зал, проследив за его взглядом, я увидел вымотанного напрочь Паскевича. — А также разведгруппе, подтвердившей информацию о скоплении демонов у границ империи. А теперь к награждению!

Чернышёва сменили офицеры ниже по званию и поочерёдно зачитывали списки отличившихся. Когда человек, чью фамилию назвали, подходил к помосту, объявляли каким орденом или медалью награждается герой и что причитается к награде. Варианты были разные: кортики, сабли, именные защитные артефакты. Для родовичей припасли какие-то алхимические ингредиенты и особые артефакты. Кому-то доставались командирские часы, иным — денежное довольствие. Нескольким офицерам присвоили внеочередное звание, а кое-кому достались и титулы.

Я отстрелялся одним из первых. Мне вручили кортик и медаль: «За отвагу». М-да, в своей прошлой жизни подобные награды обошли меня стороной, так что это было вдвойне приятно.

После того как я получил свою награду, как-то сам собой оказался возле деда, глядевшего поверх голов и оглаживающего свою бороду. В его глазах явно просматривались радостные искры. Он был доволен. Ещё бы, сегодня тут было полно его потомков и родственников.

Затем мой взгляд снова упал на Паскевича. Тот, несмотря на парадную форму, выглядел действительно плохо. Он был, можно сказать, полной противоположностью Чернышёву. Тогда и там, на валу, он был предельно собран и командовал максимально чётко. Сейчас же от него осталась лишь тень.

— Интересно, что с Паскевичем? — обратился я к Креславу.

Тот внимательно посмотрел на генерала и хмыкнул себе в бороду.

— Видишь ли, — проговорил он, — к дисциплинарным взысканиям его не стали приговаривать, а сделали всё гораздо элегантней. Но наказание это оказалось даже серьёзней, как видно.

— А что случилось-то? — не понял я.

— Ну сам посуди, сколько уйдёт времени, чтобы составить предписания на награждение аж пятисот человек. И всё это вручную. А ещё надо отобрать достойных людей, да так, чтобы никого не обидеть. После этого всё ещё отшлифовать, затем проверить. И на всё про всё трое суток, — старик покачал головой. — Императрица, конечно, знатная стерва, знает, как наказать,