Ребенок от босса - Эллин Ти

Мне впервые за долгое время не хочется плакать, когда нахожусь в тишине. Долгое время любое нахождение меня в полной тишине приводило к слезам. Я начинала много думать, анализировать, мысли сами вели к самому грустному и на глазах сразу же появлялись слезы. Сейчас же… Мне хочется только улыбаться. И ничего больше. Улыбаться и мечтать о чем-то хорошем.

Костя укладывает Макса, а я лежу в огромном облаке пены в его огромном джакузи. Серьезно, незаконно делать такие ванные комнаты, у меня абсолютно нет желания выходить отсюда ближайшие лет пять. Здесь можно спать?

Прикрываю глаза и снова невольно улыбаюсь. Думаю о том, что моя мама была бы рада, если бы узнала, что я наконец-то решилась сообщить Косте о том, что у него есть сын. И она точно была бы счастлива, что он не отказался от нас, а стал частью нашей с Максом семьи. Огромной и очень значимой частью, без которой теперь мы точно никак не сможем. Макс с восторге от папы, Костя в восторге от сына. Я в восторге от этих двоих.

— Разрешишь к тебе присоединиться? — я совсем не слышала, как вошел Костя. Чуть дергаюсь от его голоса и опять — в сотый раз за этот прекрасный день — расплываюсь в улыбке. Костя стоит в дверях такой весь прекрасно-домашний в простых штанах и футболке. Ему катастрофически это идет. Я так привыкла к нему в костюмах, что даже не задумывалась, как может красиво смотреться майка на натренированном теле.

— Это твоя квартира, я не могу тебе запрещать, — отвечаю ему с улыбкой. Он слегка закатывает глаза, но в итоге прикрывает дверь и проходит в комнату. Мне мгновенно становится жарко. У него такой взгляд… Я даже забываю, какой сегодня день недели. Он подходит так медленно, словно лев на охоте, а я его добыча, которая точно сейчас будет поймана. И съедена, кажется…

— Макс спит. Отрубился еще на этапе превращения Гвидона в комара, — улыбается он.

— Вы читали Пушкина?! — удивляюсь. Я обычно читаю Максу совсем детские рассказы.

— Классика, — он присаживается на корточки рядом с ванной, — ему зашло. Дрыхнет теперь, точно сурок.

— Спасибо тебе, Костя, — вздыхаю. Мне хочется благодарить его за все, но я так редко делаю это.

— Это тебе спасибо.

— Мне за что?..

— За него, — Костя так мечтательно прикрывает глаза, что мне снова становится больно. От того, что так долго молчала. Искала оправдания этому молчанию, и… Лишала их обоих чего-то явно огромного и невероятно светлого. Они нужны друг другу и этого нельзя отрицать. — Ты знаешь, — вдруг прокашливается и говорит он, все еще сидя рядом с ванной. Его лицо совсем рядом с моим, но облако пены скрывает все, что у меня ниже плечей. Но не скрывает моего понимания, что я голая перед ним. От этого снова волна жара прокатывается по телу. — Ты знаешь, я ведь в последнее время стал задумываться о семье. Понял, что мне надоело все, что у меня есть. Надоел даже сам себе. Хотелось влюбиться, жениться, родить ребенка. Но влюбляться не выходило, а без этого я ничего другого и не хотел… А тут появились вы. Как луч света. Как осознание того, что вы — все, о чем я только мог мечтать. И любимая сразу, и сын. Уже взрослый, о чем я, конечно, жалею. Точнее… жалею, что не знал его с первого дня жизни. Но все равно. Вы оба исполнили мою мечту и я так чертовски счастлив, что эта мечта сбылась именно в лице вас двоих.

— Кость, — ком в горле, слезы все-таки рвутся наружу. Не думала, что закончу этот день слезами, но он своими словами не оставил мне выбора. — Кость, прости меня, пожалуйста. Я ненавижу себя за то, что не сказала тебе о нем сразу. Мне так больно осознавать, что из-за своего эгоизма я лишила тебя отцовства, хотя, очевидно, ты просто был создан для этого! И я…

— Замолчи, — вдруг говорит он. Но не со злостью, на губах улыбка. — Прекрати себя винить. Время от этого назад не вернуть. Все есть как есть, но сейчас же все хорошо? — киваю. — Вот и не надо тогда думать о прошлом.

— Я хочу показать тебе все, что у меня есть. Фото и видео с роддома и потом, по мере его взросления… Я сохранила все-все. Сохраняла… для тебя. Зная, что рано или поздно я все-таки решусь найти тебя и все рассказать.

— Хорошо, что решилась, — он поглаживает пальцем меня по щеке. — У нас классный мелкий. И вообще, мне кажется, что мы созданы с тобой, чтобы создавать таких замечательных человечков. Как прошла твоя беременность и роды? Ты готова родить еще кого-нибудь и позволить мне быть рядом с самого начала?

Я застываю от его слов и вообще не представляю, что ему ответить. Беременность хорошо прошла, роды — еще лучше. Я не боюсь рожать второй раз, но…

— Кость, мы сошлись три часа назад.

— Три года назад, — поправляет он меня. — Просто у нас был долгий перерыв. Мы немного запутались. Лучше тебя в моей жизни все равно не было никого. И о том, что ты точно нужна мне, я понял в первую нашу встречу после разлуки, а не несколько часов назад. Ну и я не прошу прямо сейчас рожать… Просто спрашиваю, будешь ли ты готова.

— Ну, прямо сейчас и не вышло бы, — хихикаю, — потому что как минимум надо месяцев девять, чтобы выносить ребенка…

— Дарину.

— Что?

— Дарина Константиновна. Красиво, да?

— Скажи, что ты шутишь, — шепчу ему.

— Тогда, получается, я тебе совру.

— Как это — делать ребенка целенаправленно? — хихикаю. Мы точно в этом не специалисты…

— О, это приятно, — я вижу, как расширяются его зрачки. — Ты только дай отмашку, и я покажу тебе, как это.

— Покажи, —