Пролетая над самим собой - Евгений Модестович Табачников

в Эйлате. Размещаемся в одном из пятизвездочных отелей Тель-Авива, «Мариотт», все как у взрослых, в трех номерах, президентском для Лепика с дамой сердца. В ресторане встречаем Аню и Леню Каневских. К «майору Томину», поразительно популярному на Земле Обетованной, сразу выстраивается очередь за автографом. Пересев к нам за стол, Леня устраивает настоящий праздник с тостами, анекдотами, хохмами. Изрядно выпив, Тыну, качаясь направляется к лифту по-английски, не прощаясь. И тут Каневский произносит свою излюбленную шутку: «Теперь, когда остались все свои…» Лепик пьян, но слышит реплику, пока его тело еще не загрузилось в лифт полностью. Утром у меня появилась возможность прервать рабочую командировку и быть высланным на «германщину» из-за шутки. С огромным трудом удалось успокоить горячего эстонского парня.

Но беда не приходит одна. По своей глупости я решил дать заработать сокурснику по институту. Зная о его способностях к гипнозу, диагностике и успешной деятельности, широко известной в узких эмиграционных кругах, предложил провести лечебный сеанс с супругой заместителя господина Лепика, страстно падкой на подобные эксперименты. Появляется Зиновий Рогинский, доктор, не имеющий возможности трудиться в Израиле официально, но по-тихому зарабатывающий свои шекели. Представляю пациентку доктору, сообщаю, что у него час времени на все манипуляции, передаю доллары в конверте и галантно, как мне кажется, покидаю одну из комнат номера, оставляя пару наедине, решив почитать местные русские газеты, сообщавшие стране о нашей, мягко говоря, неудачной пресс-конференции. Не проходит и пятнадцати минут – за перегородкой раздается дикий стон, переходящий в рыдания. Врываюсь в комнату и вижу понуро опустившего голову Зяму и бьющуюся в истерике пациентку. Неужели, думаю я, ему пришла в голову свежая идея склонить даму к сексу? – и вопросительно смотрю на эскулапа. Неожиданно пациентка сквозь слезы бормочет, что мой коллега удивительный специалист (кто бы сомневался), предсказавший ей после осмотра ни более ни менее как скорую смерть от пока бессимптомной болезни. Звоню мужу несчастной и прошу немедленно зайти (наши номера рядом). Жгучий брюнет Аркадий с трагичным выражением на лице сразу понимает Зяму как аферист афериста, но мягко, без скандала интересуется, чем можно хоть как-то помочь горю. Почувствовав клев, доктор рекомендует немедленную госпитализацию в его клинику (потом выяснилось, что это была съемная квартира, приспособленная под лечение страждущих), но можно и не так радикально. Продолжайте вашу поездку, заявляет Зяма с профессорским апломбом, но ваша жена должна остерегаться лунного света и ежевечерне выходить из гостиничного номера на телефонные сеансы с погружением, проводимые коллегой Зиновия на расстоянии. А затем, когда мы вернемся в Тель-Авив, целитель предложит план дальнейшего лечения. Трудно даже представить, какие слова сорвались с моих уст, когда все согласились на компромиссное лечение, больная задремала, а мы с Зямочкой вышли из отеля на улицу. Но с этого дня, как бы это ни выглядело смешным, притихшая и напряженная дама каждый вечер выходила на связь. Лечебное действие, как потом выяснилось, продолжалось ровно пятнадцать минут, пациентка устраивалась поудобнее в кресле и максимально расслаблялась. Доктор сообщал о начале сеанса, состоявшего из вступления (чтение молитвы) и основной части (молчания в трубку). Когда слышались короткие гудки, становилось понятно, что действие закончилось, и на следующий день можно ждать нового сеанса. Так как волшебник пришел по моей рекомендации, ничего не оставалось, кроме как поддерживать мнение о его высокой медицинской репутации. Перед вылетом во Франкфурт Зяме позвонил Аркадий. О чем договорились почтенные мужи, мне не довелось узнать подробно, но при повторном осмотре в аэропорту пациентке стало значительно лучше, и мы покинули страну.

Спустя несколько месяцев «бизнес по-русски» приказал долго жить, имущество компании было арестовано по судебному ордеру, сотрудники распущены и перешли на пособия по безработице, а хозяин отправился в бега к себе в Прибалтику.

Но и в этой душещипательной истории оказался позитивный момент – знакомство с Борисом Хитровым, талантливым бизнесменом и порядочным человеком. Довольно редкое сочетание для эпохи новых русских денег в центре Европы.

В результате краха предприятия у меня появилась возможность продолжить занятия медициной для получения дополнительного звания доктора натуральной медицины. Прослушав курс лекций и практических занятий, мне посчастливилось довольно быстро устроиться к врачу, имевшему специальное разрешение брать к себе в клинику врача на стажировку и выдавать ему соответствующий документ для дальнейшей самостоятельной деятельности в области натуральной медицины.

Dr. med. F. A. Graf von Ingelheim – доктор общей и натуральной медицины

На расстоянии тридцати минут неспешной езды по 66-му автобану в сторону Кобленца начинаются живописнейшие места Центральной Германии. Область Рейнгау раскинулась на пересечении Рейна и Майна. Обогнув столицу земли Гессен – Висбаден, дорога начинает вилять по холмам, сплошь покрытым виноградной лозой. Они как бы парят в воздухе по обеим сторонам шоссе вдоль реки Майн.

Жизненные обстоятельства сложились так, что мне пришлось полгода каждое рабочее утро отправляться в эти сказочные виноградные кущи. Мой медицинский диплом и звание кандидата медицинских наук признавались немецкими медицинскими властями, давая мне возможность именоваться «герром доктором». И эта формальность позволяла в любое время встать к операционному столу и проявить знания врача-анестезиолога в клиниках Неметчины, но не разрешала заниматься натуральной медициной и уж, конечно, открывать частный кабинет, к чему я стремился. Окончив дополнительные курсы и попрактиковавшись в отдельных областях натуральной медицины, мне нужно было решить новую задачу – найти доктора-специалиста, имеющего разрешение оценивать мой недюжинный талант. Таким человеком оказался граф Ингельхайм. Его врачебный кабинет уютно располагался в самом центре крошечного городка, любовно названного в честь его предков, производящих несколько столетий вино типа рислинг.

Мой график «послушания» состоял из утренней практической врачебной деятельности под «присмотром» и вечернего объезда окружающих деревень (по-нашему – вызовов на дом). Самое вкусное происходило в перерыве… Часов в двенадцать мы с графом спускались в подземелье, в винный погреб начала восемнадцатого столетия с начинкой современного космического корабля. Не забыв надеть бахилы и разговаривая вполголоса, выбирали вино, предпочитаемое хозяином. Выпив по бокалу втроем с супругой графа, потрепав за щеки малолетних детей и обсудив наше нехитрое медицинское, мы плавно перебирались в жилую часть дома, к столу, где был накрыт скромный обед. Если по каким-либо причинам меня не приглашали к обеду, что бывало крайне редко, то я отправлялся в ближайшую пиццерию, где читал газету «Бильд», погружаясь в язык и проблемы, поедая пиццу «три сыра». Все шло как по маслу, и дружба крепла.

И вот однажды, когда с пиццей было почти покончено, на велосипеде подъехала графиня, поздоровалась со мной, но внезапно, чем-то куда-то пораженная, резко повернулась и,