Почему гибнут империи - Александр Петрович Никонов

цивилизовывать свое царство и осадил свой кочевой народец на землю. А потом возмечтал завладеть Карфагеном… Так же как нынешняя Америка не дает спокойно жить современным варварам из Глобальной Деревни, Карфаген вызывал у окружавших его диковатых народов двойственное чувство — они ненавидели великую цивилизацию как средоточие всемирного зла и вместе с тем ужасно завидовали богатому городу и хотели жить, как живут в Карфагене. Аналогичные чувства вызывал у варваров позже великий Рим…

Ренессансный Рим бурлил, как котел. Пьесы, философские рассуждения о сущности и смысле бытия, астрономия, математика, механика, поэзия, литература, история, пиры, увеселения, развитая кулинария — все это возникло в победившем Риме как бы вдруг. Затрещали устои…

Это был системно-необходимый процесс культурного насыщения. Можно, будучи варварской Деревней, завоевать цивилизованный Город, но нельзя удержать завоеванную цивилизацию, будучи непроходимой деревенщиной. Нельзя править народами, не имея культурной элиты, не зная, что квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов. А многие знания неизбежно ведут к гуманизации социальных отношений и смягчению нравов. Мягкие руки ученого «не конгруэнтны» мечу и оралу. Человек, посещающий спектакли, читающий книги, привыкший к рефлексии и ощущению собственной самоценности, с меньшим успехом может считаться стойким оловянным солдатиком: он больше не оловянный…

И вот уже среди римлян, полагавших раба вещью, начинают появляться люди, сомневающиеся в человечности самого института рабства. Это сначала проявляется в философских рассуждениях, а потом, как обычно и бывает, проникает из науки в масскульт. Скажем, одна из народных пьес Плавта выплескивает на римского обывателя прямую мораль: относись к рабу человечно, судьба превратна: он вчера был свободным — теперь раб, а ты или твой сын-солдат сегодня свободны, а завтра — тю-тю…

Как заметил один из друзей Сципиона, Ганнибал пришел в спящую Италию и разбудил римлян. Он был прав лишь отчасти. Не Ганнибал, а победа над Ганнибалом пробудила Рим. А победу, как и всю африканскую кампанию, затеял и сотворил один человек. Так же, как ганнибалова война в Италии держалась волей одного человека — самого Ганнибала, так и победа Рима во Второй Пунической была принесена Риму волей и упрямством одного Сципиона. Он был символом времени, сияющим пиком, маяком, на который ориентировалась эпоха.

Сципион Африканский построил в честь своей победы неподалеку от Капитолия большую триумфальную арку, украсил ее семью золочеными статуями, а перед аркой устроил два мраморных бассейна. С тех пор все триумфаторы старались архитектурно украсить свой родной город. Город расцветал и превращался в красивейший мегаполис и центр мировой культуры.

Бурное время перемен породило конфликт Отцов и Детей, который забил фонтаном, оросив всех в вечном городе. О старых нравах предков и новых нравах молодежи спорили везде — это обсуждалось на рынках и на Форуме, в храмах и семьях. Про это ставились пьесы… Почему отец имеет право женить меня не по любви против моей воли?.. Должны ли дети слушаться старших, как прежде?.. Через этот конфликт проходили многие цивилизации.

«Наша молодежь любит роскошь, она дурно воспитана, она насмехается над начальством и нисколько не уважает стариков. Наши нынешние дети стали тиранами, они не встают, когда в комнату входит пожилой человек, перечат своим родителям», — это сказал Сократ в V веке до нашей эры.

«Я утратил всякие надежды относительно будущего нашей страны, если сегодняшняя молодежь завтра возьмет в свои руки бразды правления, ибо эта молодежь невыносима, невыдержанна, просто ужасна», — это сказал греческий поэт Гесиод в VIII веке до нашей эры.

«Наш мир достиг критической стадии. Дети больше не слушают своих родителей. Видимо, конец мира уже не так далек», — это высказывание принадлежит египетскому жрецу и сделано примерно за 2000 лет до нашей эры.

«Молодежь растленна до глубины души. Молодые люди злокозненны и нерадивы. Они никогда не будут походить на молодежь былых времен. Молодое поколение сегодняшнего дня не сумеет сохранить нашу культуру», — эта надпись сделана в Вавилоне 5000 лет тому назад.

По всей видимости, конфликт Отцов и Детей испытывают все бурно меняющиеся общества, когда старые парадигмы, традиции, которые несут отцы, уже не работают, потому что слишком быстро изменились условия жизни, а новые установления слишком непривычны для геронтократов.

Каждый социальный конфликт имеет человеческое измерение. И если новым лицом Рима был Сципион, то кто же был воплощением старого?..

В одном этом человеке воплотились все те чисто крестьянские качества, которые так ценили в себе и своих предках римляне. Собственно, он и был обычным деревенским жителем. Высокий, жилистый, худой, голубоглазый. И огненно-рыжий! Его идеал — Маний Курий, тот самый, который репу в горшке варил и послал самнитских послов с их золотом куда подальше.

Наш герой был владельцем крохотного именьица и простенького домика. Лично пахал землю, пироги пек, волов лечил. Все мог сделать своими руками. Был строг и ограничен в еде и удовольствиях… В общем, идеал римлянина. Его сосед — знатный римский патриций Валерий Флакк — имел латифундию рядом с участком нашего сурового героя. Приезжая летом к себе на «дачу» и наблюдая за жизнью своего рыжего соседа — грубого и простого, но при этом чрезвычайно смекалистого, ироничного и образованного, Валерий решил, что тому самое место в столице. И привез поклонника римских ценностей в Рим. Так в мировую историю вошел Марк Порций Катон.

Рим — большой город. А большой сложный город размывает простые крестьянские установки. Так вот для напоминания жителям Рима о том, какими идеально-кристально-прочными они должны быть, Валерий и привез дивный человеческий экспонат в город. Вовремя! Аккурат к Ренессансу.

Вы только представьте… Среди новоявленных модников, среди красивых колесниц с наряженными в пурпур лошадьми, среди разноцветных мозаичных полов, модных духов, греческих оркестров, завитых кудрей… вдруг возник длинный, загорелый, мрачный Катон. Он сразу привлек к себе внимание. Его римский дом не только не имел мозаичного пола, но даже не был оштукатурен. В столице он носил все туже неброскую одежду, которой пользовался в деревне. Он не пил дорогих вин, обходясь тем, что пил плебс. Вто время, когда римские олигархи платили за редкую рыбу к обеду столько, сколько стоил бык, Катон никогда не обедал дороже, чем на 30 ассов.

Но главное — он обличал! Талантливый человек, красноречивый оратор, по духу чем-то напоминающий смесь Говорухина с Солженицыным, гневно обрушивался на новые нравы, утверждая, что Рим погряз в аморализме. Роскошь и иноземная (греческая) культура — вот два врага, на которых Катон не жалел словесных стрел.

И с ним легко соглашались. Как соглашаются с любым моралистом, талдычащим прописные, но слегка заплесневелые истины: неудобно же спорить с истинами,